«ГУГАРК» СЕЙМУРА БАЙДЖАНА
Десять лет в Кавказском Центре Миротворческих инициатив научили меня некоторым вещам и привели к некоторым мыслям. Например, дети, потерявшие отцов на войне очень похожи друг на друга, в своем мироощущении. Матери потерявшие своих детей на войне, не похожи друг на друга ничем. У них нет ничего общего. Но они могут, не нарочно, вполне искренне изобразить сопереживание.
Те, кто воевал, тоже разные. Среди них есть люди, которые воспринимают свое прошлое как охоту, это позволяет им хвастаться, возмущаться сегодняшней, неинтересной жизнью, это позволяет им легко участвовать на миротворческих проектах, дружить друг с другом, и в тоже время не бояться новой войны.
Не знаю, может не все из них были охотниками в то время, но сейчас для них война – была и будет охота. Такая позиция очень легко распространяется и усваивается в обществе, привлекает не воевавших и молодых, неопытных. Для легкого усвоения, вы знаете, эта «охота» обернута в фантики – патриотизм, самооборона, зов предков, гуманизм, и все другое.
По сути, воспоминания-рассказы о войне – рассказы охотника. Политики, учителя, журналисты, писатели употребляют слово война, но говорят об охоте. Иногда они рассказывают трогательные вещи о поведении «дичи» и о себе. Я не обвиняю, просто делюсь мыслями. Может быть, люди так преодолели свой посттравматический синдром. В итоге такого преодоления, сегодня мы, армяне и азербайджанцы готовы к войне. Мы готовы к охоте.
Есть еще люди, которые воевали и ни за что не согласятся быть в миротворческих проектах. Для них война – это смерть. Когда сидишь с младшим братом по оружию в темноте, и он ноет, хочет закурить, ты говоришь: нельзя. Он продолжает ныть. Ты устаешь от этого. Он закуривает, пуля идет на огонек. Был человек и нет человека. И вина твоя перед этим мальчиком – на всю жизнь, до смерти. Такие люди, реальные люди, не хотят встречаться с азербайджанцами. Им нечего сказать, им нечего делать. Чувство вины, только это чувство – вот что для них война. За всю свою жизнь, по чистой случайности, я встретила всего троих таких людей, все трое – армяне. Такие люди не хотят участвовать на миротворческих проектах.
Миллионы долларов, евро, фунтов стерлингов выделены и выделяются на то, чтобы сотня охотников дала честное слово, что больше не будет охотиться, и найдет для себя другое увлечение. Все знают, что с привычками трудно расстаться, даже если дал честное слово. Деньги всегда разбазариваются. Таков закон цивилизации.
В романе Сеймура Байджана «Гугарк» нет стен, все как на ладони. Огромное поле без укрытий. Единое пространство. Нет изоляции, нет блокады. Все открыто. От снарядов можно спрятаться только в яме. Люди в романе похожи друг на друга. Все они дети авторского «Я». Он их всех любит и ненавидит как отец, и поэтому все они - неповторимые, особенные. Станьте человеком, который читал «Гугарк». Есть люди, которые прочитали «Гугарк», и есть люди, которые не читали. Значит ли это, что Сеймур Байджан – гениальный, талантливый, хороший писатель? Не знаю.
Можно говорить о стиле, о композиции, отметить античную эротичность, символизм, неоромантизм, постмодернизм, этноцентризм, глобализм, анализировать, предполагать какие книги, фильмы, события влияли на автора, выводить идеологию, ставить диагноз.
Но «Гугарк» - это не книга. Сеймур отрезал свое ухо, и отдал его во множестве экземпляров армянам и азербайджанцам. Ван Гог тоже отрезал себе ухо и отдал... но легче ему не стало, получилось, что он сделал это для других. Сеймуру тоже легче не станет. «Гугарк» поможет другим.
Луиза Погосян
19-09-13
Те, кто воевал, тоже разные. Среди них есть люди, которые воспринимают свое прошлое как охоту, это позволяет им хвастаться, возмущаться сегодняшней, неинтересной жизнью, это позволяет им легко участвовать на миротворческих проектах, дружить друг с другом, и в тоже время не бояться новой войны.
Не знаю, может не все из них были охотниками в то время, но сейчас для них война – была и будет охота. Такая позиция очень легко распространяется и усваивается в обществе, привлекает не воевавших и молодых, неопытных. Для легкого усвоения, вы знаете, эта «охота» обернута в фантики – патриотизм, самооборона, зов предков, гуманизм, и все другое.
По сути, воспоминания-рассказы о войне – рассказы охотника. Политики, учителя, журналисты, писатели употребляют слово война, но говорят об охоте. Иногда они рассказывают трогательные вещи о поведении «дичи» и о себе. Я не обвиняю, просто делюсь мыслями. Может быть, люди так преодолели свой посттравматический синдром. В итоге такого преодоления, сегодня мы, армяне и азербайджанцы готовы к войне. Мы готовы к охоте.
Есть еще люди, которые воевали и ни за что не согласятся быть в миротворческих проектах. Для них война – это смерть. Когда сидишь с младшим братом по оружию в темноте, и он ноет, хочет закурить, ты говоришь: нельзя. Он продолжает ныть. Ты устаешь от этого. Он закуривает, пуля идет на огонек. Был человек и нет человека. И вина твоя перед этим мальчиком – на всю жизнь, до смерти. Такие люди, реальные люди, не хотят встречаться с азербайджанцами. Им нечего сказать, им нечего делать. Чувство вины, только это чувство – вот что для них война. За всю свою жизнь, по чистой случайности, я встретила всего троих таких людей, все трое – армяне. Такие люди не хотят участвовать на миротворческих проектах.
Миллионы долларов, евро, фунтов стерлингов выделены и выделяются на то, чтобы сотня охотников дала честное слово, что больше не будет охотиться, и найдет для себя другое увлечение. Все знают, что с привычками трудно расстаться, даже если дал честное слово. Деньги всегда разбазариваются. Таков закон цивилизации.
В романе Сеймура Байджана «Гугарк» нет стен, все как на ладони. Огромное поле без укрытий. Единое пространство. Нет изоляции, нет блокады. Все открыто. От снарядов можно спрятаться только в яме. Люди в романе похожи друг на друга. Все они дети авторского «Я». Он их всех любит и ненавидит как отец, и поэтому все они - неповторимые, особенные. Станьте человеком, который читал «Гугарк». Есть люди, которые прочитали «Гугарк», и есть люди, которые не читали. Значит ли это, что Сеймур Байджан – гениальный, талантливый, хороший писатель? Не знаю.
Можно говорить о стиле, о композиции, отметить античную эротичность, символизм, неоромантизм, постмодернизм, этноцентризм, глобализм, анализировать, предполагать какие книги, фильмы, события влияли на автора, выводить идеологию, ставить диагноз.
Но «Гугарк» - это не книга. Сеймур отрезал свое ухо, и отдал его во множестве экземпляров армянам и азербайджанцам. Ван Гог тоже отрезал себе ухо и отдал... но легче ему не стало, получилось, что он сделал это для других. Сеймуру тоже легче не станет. «Гугарк» поможет другим.
Луиза Погосян
19-09-13