# Бакинец
x x x
Я остановился перед деревянным домом. В 5-6 метрах росли четыре молодых деревца. Две небольшие ямки между деревьями походили на мусорную свалку. В ямках были свалены куриные перья, луковая шелуха, кожура от дынь и арбузов, гнилые помидоры, бумага, старая обувь. Перед дверью, вместо лестницы, был уложен плоский речной камень. Этот деревянный дом привлек мое внимание с момента приезда в лагерь. Я поинтересовался, сказали, что в этом деревянном доме живет мужчина, бакинский армянин. Он, к тому же, сторожит лагерь.
Я осторожно толкнул дверь, дверь нагло заскрипела. Внутри никого не было. Посередине деревянного дома стояла железная кровать. Давно нестиранный матрац был грязен и покрыт пятнами. Он был похож на карту мира. В изголовье кровати была повешена одежда. На квадратном низком столе - грязный, ржавый медный чайник, посуда. На стенах - вырезанные из газет и журналов фотографии девушек. Солнечный свет не мог пробиться сквозь пыльные стекла. Как было видно, тот, кто жил в доме, нисколько не тяготился этим беспорядком. На кровати лежала книга. Я взял и полистал. Многие строчки были подчеркнуты ручкой. Интересно, кто автор? Я посмотрел вторую страницу. Увидел фотографию Горького с широкими усами.
Внезапно во дворе залаяла собака. Я повернулся и увидел на пороге мужчину, живущего в этом доме, сторожа лагеря, бакинского армянина. Мы посмотрели друг на друга. Я протянул руку, он крепко ее пожал. Обычно люди здороваются так со своими бывшими сослуживцами, сокурсниками. В его крепком рукопожатии было много смысла.
- Добро пожаловать!
- Спасибо.
- Дай я тебя понюхаю. Ты пахнешь Баку.
Он обнял меня. Мы снова посмотрели друг на друга. Слеза, текущая по его пыльной щеке, оставила после себя влажную бороздку. Мужчина вытащил из кармана гвоздь и прибил кирпичом к стене фотографию девушки, вырезанную из какого-то журнала:
- Эти девушки мои друзья. По ночам я разговариваю с ними. Когда человек остается один, он начинает сходить с ума. Ты не обращай на меня внимания, это моя жизнь такая. Выйди, сейчас я приду.
Я вышел на воздух. Мужчина вытащил во двор маленький стол и поставил его перед домом. Потом снова зашел домой и долго там копался. Он вышел во двор, со всем необходимым для хорошей беседы. Он поставил на стол хлеб, сыр, стаканы, помидоры, огурцы. Опять вошел в деревянный дом и долго там копался. На этот раз мужчина принес 3-литровую банку. В банке было вино. Мы сели на самодельные деревянные стулья. Старый пес дремал под молодыми деревцами. Вислые уши пса облюбовали мухи. У старого пса не было ни охоты, ни сил прогнать мух. Мужчина разлил по стаканам вино:
- Домашнее вино, чистое. Я пью по праздникам. И еще когда приходят такие гости, как ты. Добро пожаловать!
Я выпил вино и положил в рот кусок сыра. Он сказал:
- Хотите помирить людей. Бесполезно, поздно, все пропало. Восстановить прежнюю жизнь будет невозможно. Лично моя жизнь уничтожена. Я ничего не знаю. Не знаю, как произошло. Кто виноват - тоже не знаю. Просто все пропало.
Мужчина снова налил в стаканы вино. Взял со стола и посолил один из помидоров. Откусив половину помидора, поднял стакан:
- Говорят, в 2012 году будет конец света. До того времени нужно много выпить. Я не хочу увидеть конец света трезвым.
Он говорил, как Тибетский будда. В каждую фразу как бы вкладывая несколько смыслов.
- Где ты это слышал?
- На столе у директора был журнал. Там прочел. Директор читает журналы, а потом дает их мне. А я вырезаю фотографии девушек и вешаю их на стену. Давай выпьем. Добро пожаловать.
Я опрокинул стакан, посолил и съел крупный огурец. Я вспомнил о презервативах "Красный камикадзе", лежащих и ждущих своего времени в подаренной подругой сумке. Интересно, смогу ли я использовать эти презервативы до 2012 года?
- Мало кушаешь. Дома есть арбуз, хочешь, принесу?
- Нет, не хочу. Арбуз и вино не дружат. Сыра достаточно. Отличный сыр.
- Сыр я покупаю на рынке у одной старухи. Она тоже беженка, как и я. Каждый раз, на рынке, мы беседуем с ней как минимум 20 минут. Все пропало.
Мужчина разлил вино по стаканам. Я выпил и положил в рот сыр.
- Я и так бы позвал тебя. Но ты сам пришел. Если бы сказал заранее, я бы что-нибудь приготовил. Пожарил бы хорошую курицу. Одиночество всему учит. Раньше я ненавидел мужчин, готовящих еду. Сейчас сам готовлю, сам ем. Иногда директор приносит мне еду из дома. Хорошая женщина. Бакинских армян здесь не любят. Нам говорят, что у нас не чисто армянская кровь, она смешана с тюркской кровью. Но директор никогда не говорила мне такого. Хорошая женщина. Только однажды она сильно рассердилась на меня. Я вырезал фотографию девушки из свежего журнала, который она еще не успела почитать. Она долго отчитывала меня.
- Да. Вырезать фотографию девушки из нового журнала - большой грех. Странно, что не прогнала.
- Не прогонит. Она знает, что мне негде жить. Я не могу никуда уйти из лагеря. Если уйду, придется спать на улице. Она жалеет меня. Приносит мне старые рубашки мужа и сыновей. В мире есть хорошие люди. Если человек хочет сделать кому-то добро, он всегда найдет для этого повод. Выпьем.
Мужчина налил вино в стаканы. Я выпил и положил в рот кусок сыра.
- Что скажешь, народы помирятся? - спросил мужчина.
- Вряд ли.
- Я тоже так думаю. Поздно. Бесполезно. Все пропало. Это и ребята в лагере знают. Так? Или может я ошибаюсь?
- По-твоему, кто первым начал?
- Не знаю. Ничего не знаю. Многое произошло. Если когда и помиримся, я этого уже не увижу. Мне жить осталось 5-6 лет. Для меня нет разницы, умереть сегодня или 10 лет спустя. Если захочу, это может случиться и завтра. Выпьем.
Мужчина разлил по стаканам вино. Я выпил до дна, посолил и съел сочный огурец. Мне нравятся огурцы с крупными семечками. Вино потихоньку начинало действовать.
- Мы жили в Мардакяне. Я работал в пионерлагере. Хорошо жили. Мардакянские - хорошие люди. Я всегда видел от них только добро.
- Да, я знаю. Мой брат и сестра учились в лицее в Мардакяне.
- Имени Макаренко?
- Да.
- В том лицее был старый директор. Хороший был человек. Заботился о детях как о родных. Сейчас скажу, как его звали. Вот только вспомню. Он был настоящим советским учителем.
- Мой брат много о нем рассказывал. Кажется, его имя начиналось на "В".
- Его звали не то Вагиф, не то Видади. Я вспомню. Был очень суровым, чистым, совестливым мужчиной.
- Я несколько раз видел его, когда по субботам забирал из лицея домой брата с сестрой. Потом его сняли с работы.
- Почему?
- Не знаю. Брат рассказывал, что он несколько раз приходил в лицей, смотрел издали на детей и плакал.
- Сложно. Этот человек смотрел за детьми как за своими собственными. Я работал в лагере. Знал его. Его в Мардакяне знали все.
- Так-то. Упокой Бог его душу.
- Он умер?
- Да, умер. В нашем квартале живет один из его дальних родственников. От него я слышал, что он умер.
- Упокой Бог его душу. Его место в раю. Редкий был человек. Выпьем.
Мужчина разлил по стаканам вино. Я опять выпил до дна и взял в рот сыр. В голове все затуманивалось. Вино было отличным.
- Мы жили в Мардакяне. Я работал в лагере. Хорошо жили. Когда начались события, соседи сказали, не уезжайте, останьтесь. Я понял, что оставаться там уже невозможно. Бессмысленно. Как бы тяжело ни было покидать родной дом, я решил подчиниться обстоятельствам. Мы приехали сюда. Здесь тоже много чего произошло. Здесь плохо относятся к бакинским армянам. Говорят, у вас не чистая армянская кровь, у вас тюркская кровь. В автобусе, в очередях, задевают. Разве можно так жить?! Никто не верит в то, что ты армянин. Мои сыновья не смогли тут жить. Уехали в Россию. Жена умерла, и я остался один. Когда здесь лагерь открылся, я поступил сюда на работу. Сыновья вернулись из России, продали дом, забрали деньги и вернулись в Россию. А я с того времени живу в лагере. Там работал в лагере. И здесь работаю в лагере. Работать в лагере - это моя судьба. Мы хорошо жили. Жаль. Все пропало. Все... Выпьем...
Мужчина налил в стаканы вино. У меня было странное чувство в присутствии этого внешне спокойного, безразличного мужчины. Попытки задушить внутреннюю боль, возмущение, делали его еще более жалким. В любом случае, он имел полное право так спокойно говорить о том, что все пропало. Он продолжал:
- Иногда мне кажется, что ничего этого не произошло. Я или видел случившееся во сне, или кто-то мне рассказал. Много всего произошло. Выпьем...
Мужчина налил в стаканы вино. Я сильно опьянел. Посмотрел под стол. Мужчина был бос. Пальцы его ног, узловатые, кривые, шевелились, как будто играли на воображаемых клавишах. Я в жизни не видел таких печальных пальцев. Наверно, хозяин этих безостановочно двигающихся печальных пальцев вспоминает счастливые дни. Я поднял голову и посмотрел ему в лицо. Он вспоминал.
- Все это слишком ужасно. Я тебя понимаю, - сказал я.
- Это не ужасно, просто жизнь. Я и сейчас помню запах моря. Только раз пройти бы босиком по берегу Каспия, и можно спокойно умереть. Выпьем...
Мужчина налил вино. Мне внезапно стало невыносимо грустно. По старому забору ходила кошка. У меня сжималось сердце от всего, на что падал взгляд - старый забор, серая кошка, старый пес, не имеющий сил прогнать мух с ушей. К тому же, порывы дующего с гор тихого ветра заставляли скрипеть дверь так, что мне хотелось плакать. Я еле сдержался. Выпил до последней капли вино из стакана.
- Дома много вина. Можем пить, сколько захотим. Все равно в 2012 году наступит конец света. До того времени нужно много выпить.
Говоря это, мужчина взял большим пальцем правой руки крупного муравья и непроизвольно бросил его в рот. Этот жест выдал его внутреннее напряжение.
За деревянным домом послышалось блеяние. Мужчина поднялся и прошел за дом. Через несколько минут он вышел из-за деревянного дома, держа за рога барана. Мужчина привязал барана веревкой к одному из деревьев. Не садясь, налил в стаканы вино.
- Этому барану надо дать травы. Кажется, он голоден, - сказал я.
- Не голоден. Вечером его зарежут.
Я насыпал соли в ладонь и подошел к барану. Привязанный к дереву баран слизнул теплым языком соль с моей ладони...
Я остановился перед деревянным домом. В 5-6 метрах росли четыре молодых деревца. Две небольшие ямки между деревьями походили на мусорную свалку. В ямках были свалены куриные перья, луковая шелуха, кожура от дынь и арбузов, гнилые помидоры, бумага, старая обувь. Перед дверью, вместо лестницы, был уложен плоский речной камень. Этот деревянный дом привлек мое внимание с момента приезда в лагерь. Я поинтересовался, сказали, что в этом деревянном доме живет мужчина, бакинский армянин. Он, к тому же, сторожит лагерь.
Я осторожно толкнул дверь, дверь нагло заскрипела. Внутри никого не было. Посередине деревянного дома стояла железная кровать. Давно нестиранный матрац был грязен и покрыт пятнами. Он был похож на карту мира. В изголовье кровати была повешена одежда. На квадратном низком столе - грязный, ржавый медный чайник, посуда. На стенах - вырезанные из газет и журналов фотографии девушек. Солнечный свет не мог пробиться сквозь пыльные стекла. Как было видно, тот, кто жил в доме, нисколько не тяготился этим беспорядком. На кровати лежала книга. Я взял и полистал. Многие строчки были подчеркнуты ручкой. Интересно, кто автор? Я посмотрел вторую страницу. Увидел фотографию Горького с широкими усами.
Внезапно во дворе залаяла собака. Я повернулся и увидел на пороге мужчину, живущего в этом доме, сторожа лагеря, бакинского армянина. Мы посмотрели друг на друга. Я протянул руку, он крепко ее пожал. Обычно люди здороваются так со своими бывшими сослуживцами, сокурсниками. В его крепком рукопожатии было много смысла.
- Добро пожаловать!
- Спасибо.
- Дай я тебя понюхаю. Ты пахнешь Баку.
Он обнял меня. Мы снова посмотрели друг на друга. Слеза, текущая по его пыльной щеке, оставила после себя влажную бороздку. Мужчина вытащил из кармана гвоздь и прибил кирпичом к стене фотографию девушки, вырезанную из какого-то журнала:
- Эти девушки мои друзья. По ночам я разговариваю с ними. Когда человек остается один, он начинает сходить с ума. Ты не обращай на меня внимания, это моя жизнь такая. Выйди, сейчас я приду.
Я вышел на воздух. Мужчина вытащил во двор маленький стол и поставил его перед домом. Потом снова зашел домой и долго там копался. Он вышел во двор, со всем необходимым для хорошей беседы. Он поставил на стол хлеб, сыр, стаканы, помидоры, огурцы. Опять вошел в деревянный дом и долго там копался. На этот раз мужчина принес 3-литровую банку. В банке было вино. Мы сели на самодельные деревянные стулья. Старый пес дремал под молодыми деревцами. Вислые уши пса облюбовали мухи. У старого пса не было ни охоты, ни сил прогнать мух. Мужчина разлил по стаканам вино:
- Домашнее вино, чистое. Я пью по праздникам. И еще когда приходят такие гости, как ты. Добро пожаловать!
Я выпил вино и положил в рот кусок сыра. Он сказал:
- Хотите помирить людей. Бесполезно, поздно, все пропало. Восстановить прежнюю жизнь будет невозможно. Лично моя жизнь уничтожена. Я ничего не знаю. Не знаю, как произошло. Кто виноват - тоже не знаю. Просто все пропало.
Мужчина снова налил в стаканы вино. Взял со стола и посолил один из помидоров. Откусив половину помидора, поднял стакан:
- Говорят, в 2012 году будет конец света. До того времени нужно много выпить. Я не хочу увидеть конец света трезвым.
Он говорил, как Тибетский будда. В каждую фразу как бы вкладывая несколько смыслов.
- Где ты это слышал?
- На столе у директора был журнал. Там прочел. Директор читает журналы, а потом дает их мне. А я вырезаю фотографии девушек и вешаю их на стену. Давай выпьем. Добро пожаловать.
Я опрокинул стакан, посолил и съел крупный огурец. Я вспомнил о презервативах "Красный камикадзе", лежащих и ждущих своего времени в подаренной подругой сумке. Интересно, смогу ли я использовать эти презервативы до 2012 года?
- Мало кушаешь. Дома есть арбуз, хочешь, принесу?
- Нет, не хочу. Арбуз и вино не дружат. Сыра достаточно. Отличный сыр.
- Сыр я покупаю на рынке у одной старухи. Она тоже беженка, как и я. Каждый раз, на рынке, мы беседуем с ней как минимум 20 минут. Все пропало.
Мужчина разлил вино по стаканам. Я выпил и положил в рот сыр.
- Я и так бы позвал тебя. Но ты сам пришел. Если бы сказал заранее, я бы что-нибудь приготовил. Пожарил бы хорошую курицу. Одиночество всему учит. Раньше я ненавидел мужчин, готовящих еду. Сейчас сам готовлю, сам ем. Иногда директор приносит мне еду из дома. Хорошая женщина. Бакинских армян здесь не любят. Нам говорят, что у нас не чисто армянская кровь, она смешана с тюркской кровью. Но директор никогда не говорила мне такого. Хорошая женщина. Только однажды она сильно рассердилась на меня. Я вырезал фотографию девушки из свежего журнала, который она еще не успела почитать. Она долго отчитывала меня.
- Да. Вырезать фотографию девушки из нового журнала - большой грех. Странно, что не прогнала.
- Не прогонит. Она знает, что мне негде жить. Я не могу никуда уйти из лагеря. Если уйду, придется спать на улице. Она жалеет меня. Приносит мне старые рубашки мужа и сыновей. В мире есть хорошие люди. Если человек хочет сделать кому-то добро, он всегда найдет для этого повод. Выпьем.
Мужчина налил вино в стаканы. Я выпил и положил в рот кусок сыра.
- Что скажешь, народы помирятся? - спросил мужчина.
- Вряд ли.
- Я тоже так думаю. Поздно. Бесполезно. Все пропало. Это и ребята в лагере знают. Так? Или может я ошибаюсь?
- По-твоему, кто первым начал?
- Не знаю. Ничего не знаю. Многое произошло. Если когда и помиримся, я этого уже не увижу. Мне жить осталось 5-6 лет. Для меня нет разницы, умереть сегодня или 10 лет спустя. Если захочу, это может случиться и завтра. Выпьем.
Мужчина разлил по стаканам вино. Я выпил до дна, посолил и съел сочный огурец. Мне нравятся огурцы с крупными семечками. Вино потихоньку начинало действовать.
- Мы жили в Мардакяне. Я работал в пионерлагере. Хорошо жили. Мардакянские - хорошие люди. Я всегда видел от них только добро.
- Да, я знаю. Мой брат и сестра учились в лицее в Мардакяне.
- Имени Макаренко?
- Да.
- В том лицее был старый директор. Хороший был человек. Заботился о детях как о родных. Сейчас скажу, как его звали. Вот только вспомню. Он был настоящим советским учителем.
- Мой брат много о нем рассказывал. Кажется, его имя начиналось на "В".
- Его звали не то Вагиф, не то Видади. Я вспомню. Был очень суровым, чистым, совестливым мужчиной.
- Я несколько раз видел его, когда по субботам забирал из лицея домой брата с сестрой. Потом его сняли с работы.
- Почему?
- Не знаю. Брат рассказывал, что он несколько раз приходил в лицей, смотрел издали на детей и плакал.
- Сложно. Этот человек смотрел за детьми как за своими собственными. Я работал в лагере. Знал его. Его в Мардакяне знали все.
- Так-то. Упокой Бог его душу.
- Он умер?
- Да, умер. В нашем квартале живет один из его дальних родственников. От него я слышал, что он умер.
- Упокой Бог его душу. Его место в раю. Редкий был человек. Выпьем.
Мужчина разлил по стаканам вино. Я опять выпил до дна и взял в рот сыр. В голове все затуманивалось. Вино было отличным.
- Мы жили в Мардакяне. Я работал в лагере. Хорошо жили. Когда начались события, соседи сказали, не уезжайте, останьтесь. Я понял, что оставаться там уже невозможно. Бессмысленно. Как бы тяжело ни было покидать родной дом, я решил подчиниться обстоятельствам. Мы приехали сюда. Здесь тоже много чего произошло. Здесь плохо относятся к бакинским армянам. Говорят, у вас не чистая армянская кровь, у вас тюркская кровь. В автобусе, в очередях, задевают. Разве можно так жить?! Никто не верит в то, что ты армянин. Мои сыновья не смогли тут жить. Уехали в Россию. Жена умерла, и я остался один. Когда здесь лагерь открылся, я поступил сюда на работу. Сыновья вернулись из России, продали дом, забрали деньги и вернулись в Россию. А я с того времени живу в лагере. Там работал в лагере. И здесь работаю в лагере. Работать в лагере - это моя судьба. Мы хорошо жили. Жаль. Все пропало. Все... Выпьем...
Мужчина налил в стаканы вино. У меня было странное чувство в присутствии этого внешне спокойного, безразличного мужчины. Попытки задушить внутреннюю боль, возмущение, делали его еще более жалким. В любом случае, он имел полное право так спокойно говорить о том, что все пропало. Он продолжал:
- Иногда мне кажется, что ничего этого не произошло. Я или видел случившееся во сне, или кто-то мне рассказал. Много всего произошло. Выпьем...
Мужчина налил в стаканы вино. Я сильно опьянел. Посмотрел под стол. Мужчина был бос. Пальцы его ног, узловатые, кривые, шевелились, как будто играли на воображаемых клавишах. Я в жизни не видел таких печальных пальцев. Наверно, хозяин этих безостановочно двигающихся печальных пальцев вспоминает счастливые дни. Я поднял голову и посмотрел ему в лицо. Он вспоминал.
- Все это слишком ужасно. Я тебя понимаю, - сказал я.
- Это не ужасно, просто жизнь. Я и сейчас помню запах моря. Только раз пройти бы босиком по берегу Каспия, и можно спокойно умереть. Выпьем...
Мужчина налил вино. Мне внезапно стало невыносимо грустно. По старому забору ходила кошка. У меня сжималось сердце от всего, на что падал взгляд - старый забор, серая кошка, старый пес, не имеющий сил прогнать мух с ушей. К тому же, порывы дующего с гор тихого ветра заставляли скрипеть дверь так, что мне хотелось плакать. Я еле сдержался. Выпил до последней капли вино из стакана.
- Дома много вина. Можем пить, сколько захотим. Все равно в 2012 году наступит конец света. До того времени нужно много выпить.
Говоря это, мужчина взял большим пальцем правой руки крупного муравья и непроизвольно бросил его в рот. Этот жест выдал его внутреннее напряжение.
За деревянным домом послышалось блеяние. Мужчина поднялся и прошел за дом. Через несколько минут он вышел из-за деревянного дома, держа за рога барана. Мужчина привязал барана веревкой к одному из деревьев. Не садясь, налил в стаканы вино.
- Этому барану надо дать травы. Кажется, он голоден, - сказал я.
- Не голоден. Вечером его зарежут.
Я насыпал соли в ладонь и подошел к барану. Привязанный к дереву баран слизнул теплым языком соль с моей ладони...