# Отец
Было лето, но в лесу пахло осенью. Я вспомнил руки отца. От его рук пахло песком, цементом, камнем, деревом и железом - стройматериалами. Между его огрубевшими, большими, пахнувшими стройматериалами руками и белым лицом была такая разница, что иногда мне казалось, что отец носит маску. Мой отец, как и большинство кавказских мужчин, в семье был деспотом. Сильно пил. Выпив, бил мать. Нас - детей, пугал тем, что повесит на яблоне. Мое отношение к отцу зависит от настроения. Я не могу простить его за то, что он пугал детей тем, что повесит на яблоне, за то, что несколько раз бил меня. А иногда я вспоминаю о нем с любовью. Это не простая любовь ребенка к своему родителю. У него было одно очень хорошее качество. Не будь он моим отцом, а, например, соседом, я все равно любил бы его за это. Мой отец высоко ценил науку, образование, книги. Он любил читать, любил книги, читающего человека. Учитель был для него священен. Человек, который провел свою жизнь строя дома, и который так высоко ценил книгу, науку, достоин уважения. Кем бы ни был. Соседом, или родным отцом. «Читать с колыбели до могилы» - это было его самым любимым изречением. Когда отец посылал меня за водкой, я в очень редких случаях возвращал отцу сдачу. Иногда, когда он спрашивал, я говорил, что купил книгу. Он не спрашивал, где купил, что за книга, за сколько купил. Таких вопросов он не задавал. Выпив, он проверял наши дневники. В тот день я получил плохую отметку по истории. Обычно я учил историю в классе. У меня была хорошая память. Пока другие ученики отвечали урок, мне хватало времени для того, чтобы его выучить. В тот день учитель вызвал меня первым. Я не смог ответить. Получил двойку. Отец, увидев отметку в моем дневнике, помрачнел:
- Почему получил двойку?
- Я учил. Рассказал.
- А почему учитель поставил двойку?
- Не знаю.
Отец рассердился. Наверное, побьет мать. Я проклинал себя за то, что не выучил урок. Хотя читал историю, как сказку. В калитку громко постучали. Отец вышел во двор. Я, воспользовавшись моментом, взял книгу и начал читать. Отец вернулся через 15-20 минут. 15-20 минут мне хватило для того, чтобы выучить наизусть несколько страниц. Отец вернулся. Взял и полистал дневник. Повторил свой вопрос:
- Почему получил двойку?
- Я учил. Рассказал.
- А почему учитель поставил двойку?
- Не знаю.
- Не может такого быть, чтобы ты рассказал, а учитель поставил двойку.
- Я не знаю.
- Хорошо, проверим. Расскажи.
Я рассказал вызубренный урок. Отец прикурил сигарету. Потом сказал самую умную фразу, которую я слышал в своей жизни: «Ты учи, пускай учитель ставит тебе двойку». Эти слова очень помогали мне в моменты, когда я уставал, когда мне все надоедало: «Ты учи, пускай учитель ставит тебе двойку».
Мы были очень рады, когда я поступил в военное училище имени Нахчыванского. Для того, чтобы отметить мой успех, в доме накрыли стол. Отец где-то раздобыл «Фанту». Мы пили «Фанту» маленькими глотками, чтобы позже закончилась. Не стоит говорить, что в то время «Фанта» была дефицитом. Ее не было. Многие слышали о таком напитке, но не пробовали его. Мы веселились. Домашние уже представляли меня большим командиром, генералом. В тот день мы были очень счастливы. Наша дворовая собака, воспользовавшись нашим счастьем, вошла в дом. Никто ее не обидел и не выгнал из дома. Собака гуляла по дому, который всегда представлялся ей загадочным местом, размазывала по полу следы от выпачканных где-то в грязи лап, пыталась все обнюхать, все изучить. В тот день мы дали собаке хорошие куски мяса. Собака была в восторге. Никто не прогонял ее из дома во двор.
Несмотря на то, что в военную школу поступило много ребят из райцентра, некоторые из них не выдержали военных учений, военной жизни и, заскучав по дому, вернулись обратно. Отец знал об этом. Провожая меня в военную школу, он сказал: «Если будет трудно, не стесняйся, возвращайся домой». Мне и вправду было очень трудно. Я потерял много энергии, чтобы выполнять многое из того, что было непривычно. Я страдал. Самой большой моей проблемой было незнание русского языка. В то время я, как собака, понимал, но не мог говорить. Уроки истории, литературы я учил наизусть. Все страницы. Я начал полностью понимать то, что учил на первом курсе, заканчивая второй. Мне было очень трудно. В те времена в военных школах действовал неписаный закон: тех, кто старался, преподаватели не резали. Я получал отметки только благодаря своей старательности. Я рассказывал наизусть текст в несколько страниц. Ребята, знающие русский язык удивлялись моему умению зубрить. Еще они смеялись. Они считали, что стыдно не знать русский язык. Мне было очень тяжело. Как только выдавалось свободное время, я находил спокойное место среди оливковых деревьев. Однажды, когда я там плакал, меня увидел майор Карпов. Он начал спрашивать:
- Кто-то тебя обидел?
- Нет.
- Ты услышал что-то нехорошее из дома?
- Нет.
- Тогда почему ты плачешь?
Я не смог ответить майору Карпову. Опытный офицер больше ни о чем не спросил. Он приказал мне пойти в казарму. В то время я очень любил команду «отбой». Я радовался, когда раздавалась команда «отбой». Залезал в свою постель, вспоминал наш дом, двор, думал о том, как сверстники свободно проводят время и сильно жалел о том, что поступил в военную школу. Засыпал, а утром просыпался под пение диких голубей, сидевших на соснах. Через пять минут раздавалась команда «подъем». В нашей роте были ребята, которые вообще не знали русского языка. Но эти ребята не переживали, не испытывали никакого чувства стыда и смеясь над собой, выходили из положения. Я же считал незнание русского языка большим грехом. Мне было сложно. Но как бы трудно ни было, я не мог вернуться назад, домой. Несколько ребят из райцентра не выдержали и вернулись домой. Я видел, как издевались над сбежавшими из училища ребятами, как люди смеялись над ними. Если бы я вернулся назад домой, меня ждала бы та же участь. Только поэтому я, как бы тяжело не было, терпел.
Сейчас, когда я пишу эти строки, я смотрю на свой выпирающий круглый живот. И вспоминаю, как когда-то легко преодолевал расстояние в 3 километра. Что вытворял на параллельных железных брусьях. Как меняется человек! Даже самому верится с трудом. Сейчас, если к моей голове приставят пистолет, я не смогу пробежать расстояние в 500 метров. Иногда шнурки ботинок развязываются, и мне не хочется наклониться и завязать. Поэтому стараюсь покупать туфли без шнурков. По воскресеньям в военном училище была странная атмосфера. Мы ходили в спортивной форме. Курили в казармах. Кто-то из ребят находил где-то видеомагнитофон. Мы по очереди дежурили у входа в казарму, чтобы предупредить о появлении офицеров. Как-то получилось так, что один из офицеров застал нас за просмотром эротики. Нам было очень стыдно. Никто не двигался с места, чтобы выключить видеомагнитофон. Мы застыли. А на экране какой-то мужчина поворачивал какую-то женщину направо и налево. Они оба стонали как кошки от удовольствия. В выходные дни между офицерами и курсантами отношения были дружескими. Офицер посмотрел на нас, покачал головой и сказал: «Смотреть-то смотрите, но в туалет идите по одному».
Мне нравилась атмосфера в училище по выходным, родство между курсантами и офицерами. Поэтому я очень редко брал увольнительную и шел к тете. Оставаться по выходным в училище, ходить в спортивной форме в столовую, свободно гулять по плацу было гораздо приятней. По субботним вечерам мы с ребятами выходили или в город или в поселок Гюнешли, гуляли до упаду, задевали девушек, пили чай в кафе. Нам доставляло удовольствие ходить группой. Никто с нами не связывался. Мы делали все, что взбредет в голову. Самые разбитные пили пиво. В том числе, и я. Я выпивал бутылку пива и пьянел. В училище мы возвращались в полночь или под утро. Ребята, которые шли домой на выходные, приносили нам гостинцы - конфеты, печенье, сигареты, фрукты, одеколон. В те времена среди курсантов было модно пользоваться одеколоном. Каждый раз пахло новым ароматом. Мы наносили одеколон, куда придется, на шею, руки, ноги.
В большинстве случаев мы шли в кафе близ станции метро "28 Апреля" и пили там какао, ели сосиски. Иногда я шел в кафе, где работала моя тетя. Там в основном собирались актеры. Я смотрел, как знакомые по телевизору люди пьют водку, едят сосиски. Тетя постоянно ругала актеров. Они уговаривали тетю выдать им в долг сосиски, водку. Потом тетя с трудом взимала с них долги. Поэтому она их ненавидела. Для меня было развлечением видеть актеров так близко. Иногда они даже говорили со мной. Я этим гордился. Мне было неловко, когда тетя ругала актеров. Возвращаясь в военное училище, я относил ребятам сосиски.
Тетя уговаривала, чтобы я шел домой. Но я не шел. В военном училище в выходные было больше развлечений. Было особым удовольствием спать до 10-11 часов в казарме, где в будни просыпаешься по приказу «подъем». Кроме того, курсантов, остававшихся на выходные в военном училище, офицеры уважали и в другие дни. Даже несколько городских ребят не ходили по выходным домой, и оставались в училище.
Однажды в полночь мы возвращались из города в училище. Мы много поели, погуляли, накупили фруктов. Было очень весело. Мы кричали, рассказывали анекдоты, ругались. Прыгали на спину друг другу. Когда мы пришли в казарму, дежурный сказал: «Сеймур, приходил твой отец, он долго ждал тебя». Приход отца был странной новостью. Ведь через 10 дней я бы приехал домой в свой первый отпуск. Может, дома что-то случилось? Отец долго ждал меня. Дежурный сказал ему: ребята поздно возвращаются из города, не ждите напрасно. Отец искал меня у тети дома, потом в кафе, где она работала. Снова вернулся в училище. Я же с ребятами бездельничал в городе, задевал девушек. Я подумал, наверное, у отца были дела в городе, и он решил заодно повидаться со мной. Через 10 дней я должен был получить отпуск и поехать домой. Поэтому я не сильно огорчился, что не удалось повидаться с отцом. После того, как он второй раз вернулся в училище, он ждал меня еще, и потом только поехал в район, домой.
- Почему получил двойку?
- Я учил. Рассказал.
- А почему учитель поставил двойку?
- Не знаю.
Отец рассердился. Наверное, побьет мать. Я проклинал себя за то, что не выучил урок. Хотя читал историю, как сказку. В калитку громко постучали. Отец вышел во двор. Я, воспользовавшись моментом, взял книгу и начал читать. Отец вернулся через 15-20 минут. 15-20 минут мне хватило для того, чтобы выучить наизусть несколько страниц. Отец вернулся. Взял и полистал дневник. Повторил свой вопрос:
- Почему получил двойку?
- Я учил. Рассказал.
- А почему учитель поставил двойку?
- Не знаю.
- Не может такого быть, чтобы ты рассказал, а учитель поставил двойку.
- Я не знаю.
- Хорошо, проверим. Расскажи.
Я рассказал вызубренный урок. Отец прикурил сигарету. Потом сказал самую умную фразу, которую я слышал в своей жизни: «Ты учи, пускай учитель ставит тебе двойку». Эти слова очень помогали мне в моменты, когда я уставал, когда мне все надоедало: «Ты учи, пускай учитель ставит тебе двойку».
Мы были очень рады, когда я поступил в военное училище имени Нахчыванского. Для того, чтобы отметить мой успех, в доме накрыли стол. Отец где-то раздобыл «Фанту». Мы пили «Фанту» маленькими глотками, чтобы позже закончилась. Не стоит говорить, что в то время «Фанта» была дефицитом. Ее не было. Многие слышали о таком напитке, но не пробовали его. Мы веселились. Домашние уже представляли меня большим командиром, генералом. В тот день мы были очень счастливы. Наша дворовая собака, воспользовавшись нашим счастьем, вошла в дом. Никто ее не обидел и не выгнал из дома. Собака гуляла по дому, который всегда представлялся ей загадочным местом, размазывала по полу следы от выпачканных где-то в грязи лап, пыталась все обнюхать, все изучить. В тот день мы дали собаке хорошие куски мяса. Собака была в восторге. Никто не прогонял ее из дома во двор.
Несмотря на то, что в военную школу поступило много ребят из райцентра, некоторые из них не выдержали военных учений, военной жизни и, заскучав по дому, вернулись обратно. Отец знал об этом. Провожая меня в военную школу, он сказал: «Если будет трудно, не стесняйся, возвращайся домой». Мне и вправду было очень трудно. Я потерял много энергии, чтобы выполнять многое из того, что было непривычно. Я страдал. Самой большой моей проблемой было незнание русского языка. В то время я, как собака, понимал, но не мог говорить. Уроки истории, литературы я учил наизусть. Все страницы. Я начал полностью понимать то, что учил на первом курсе, заканчивая второй. Мне было очень трудно. В те времена в военных школах действовал неписаный закон: тех, кто старался, преподаватели не резали. Я получал отметки только благодаря своей старательности. Я рассказывал наизусть текст в несколько страниц. Ребята, знающие русский язык удивлялись моему умению зубрить. Еще они смеялись. Они считали, что стыдно не знать русский язык. Мне было очень тяжело. Как только выдавалось свободное время, я находил спокойное место среди оливковых деревьев. Однажды, когда я там плакал, меня увидел майор Карпов. Он начал спрашивать:
- Кто-то тебя обидел?
- Нет.
- Ты услышал что-то нехорошее из дома?
- Нет.
- Тогда почему ты плачешь?
Я не смог ответить майору Карпову. Опытный офицер больше ни о чем не спросил. Он приказал мне пойти в казарму. В то время я очень любил команду «отбой». Я радовался, когда раздавалась команда «отбой». Залезал в свою постель, вспоминал наш дом, двор, думал о том, как сверстники свободно проводят время и сильно жалел о том, что поступил в военную школу. Засыпал, а утром просыпался под пение диких голубей, сидевших на соснах. Через пять минут раздавалась команда «подъем». В нашей роте были ребята, которые вообще не знали русского языка. Но эти ребята не переживали, не испытывали никакого чувства стыда и смеясь над собой, выходили из положения. Я же считал незнание русского языка большим грехом. Мне было сложно. Но как бы трудно ни было, я не мог вернуться назад, домой. Несколько ребят из райцентра не выдержали и вернулись домой. Я видел, как издевались над сбежавшими из училища ребятами, как люди смеялись над ними. Если бы я вернулся назад домой, меня ждала бы та же участь. Только поэтому я, как бы тяжело не было, терпел.
Сейчас, когда я пишу эти строки, я смотрю на свой выпирающий круглый живот. И вспоминаю, как когда-то легко преодолевал расстояние в 3 километра. Что вытворял на параллельных железных брусьях. Как меняется человек! Даже самому верится с трудом. Сейчас, если к моей голове приставят пистолет, я не смогу пробежать расстояние в 500 метров. Иногда шнурки ботинок развязываются, и мне не хочется наклониться и завязать. Поэтому стараюсь покупать туфли без шнурков. По воскресеньям в военном училище была странная атмосфера. Мы ходили в спортивной форме. Курили в казармах. Кто-то из ребят находил где-то видеомагнитофон. Мы по очереди дежурили у входа в казарму, чтобы предупредить о появлении офицеров. Как-то получилось так, что один из офицеров застал нас за просмотром эротики. Нам было очень стыдно. Никто не двигался с места, чтобы выключить видеомагнитофон. Мы застыли. А на экране какой-то мужчина поворачивал какую-то женщину направо и налево. Они оба стонали как кошки от удовольствия. В выходные дни между офицерами и курсантами отношения были дружескими. Офицер посмотрел на нас, покачал головой и сказал: «Смотреть-то смотрите, но в туалет идите по одному».
Мне нравилась атмосфера в училище по выходным, родство между курсантами и офицерами. Поэтому я очень редко брал увольнительную и шел к тете. Оставаться по выходным в училище, ходить в спортивной форме в столовую, свободно гулять по плацу было гораздо приятней. По субботним вечерам мы с ребятами выходили или в город или в поселок Гюнешли, гуляли до упаду, задевали девушек, пили чай в кафе. Нам доставляло удовольствие ходить группой. Никто с нами не связывался. Мы делали все, что взбредет в голову. Самые разбитные пили пиво. В том числе, и я. Я выпивал бутылку пива и пьянел. В училище мы возвращались в полночь или под утро. Ребята, которые шли домой на выходные, приносили нам гостинцы - конфеты, печенье, сигареты, фрукты, одеколон. В те времена среди курсантов было модно пользоваться одеколоном. Каждый раз пахло новым ароматом. Мы наносили одеколон, куда придется, на шею, руки, ноги.
В большинстве случаев мы шли в кафе близ станции метро "28 Апреля" и пили там какао, ели сосиски. Иногда я шел в кафе, где работала моя тетя. Там в основном собирались актеры. Я смотрел, как знакомые по телевизору люди пьют водку, едят сосиски. Тетя постоянно ругала актеров. Они уговаривали тетю выдать им в долг сосиски, водку. Потом тетя с трудом взимала с них долги. Поэтому она их ненавидела. Для меня было развлечением видеть актеров так близко. Иногда они даже говорили со мной. Я этим гордился. Мне было неловко, когда тетя ругала актеров. Возвращаясь в военное училище, я относил ребятам сосиски.
Тетя уговаривала, чтобы я шел домой. Но я не шел. В военном училище в выходные было больше развлечений. Было особым удовольствием спать до 10-11 часов в казарме, где в будни просыпаешься по приказу «подъем». Кроме того, курсантов, остававшихся на выходные в военном училище, офицеры уважали и в другие дни. Даже несколько городских ребят не ходили по выходным домой, и оставались в училище.
Однажды в полночь мы возвращались из города в училище. Мы много поели, погуляли, накупили фруктов. Было очень весело. Мы кричали, рассказывали анекдоты, ругались. Прыгали на спину друг другу. Когда мы пришли в казарму, дежурный сказал: «Сеймур, приходил твой отец, он долго ждал тебя». Приход отца был странной новостью. Ведь через 10 дней я бы приехал домой в свой первый отпуск. Может, дома что-то случилось? Отец долго ждал меня. Дежурный сказал ему: ребята поздно возвращаются из города, не ждите напрасно. Отец искал меня у тети дома, потом в кафе, где она работала. Снова вернулся в училище. Я же с ребятами бездельничал в городе, задевал девушек. Я подумал, наверное, у отца были дела в городе, и он решил заодно повидаться со мной. Через 10 дней я должен был получить отпуск и поехать домой. Поэтому я не сильно огорчился, что не удалось повидаться с отцом. После того, как он второй раз вернулся в училище, он ждал меня еще, и потом только поехал в район, домой.