# С кем не бывает
... Когда мы вышли со свадьбы, было уже темно. Армен, Артур и я сели в машину и приехали в лагерь. Молодежь танцевала на площадке. Некоторые сидели на ступеньках возле трибуны, и пили пиво. Школьники наблюдали за танцующими. Я и Артур сели на заднее сиденье машины, которая была предназначена для взрослых. Женщина по имени Л. подошла к нам и сказала: Никуда не уходите, ждите меня. Я вернусь через пять минут».
Л. – женщина приблизительно 50-55 лет. Она врач. Ее муж был на войне. Граната, попавшая в дом, ранила ее и дочь. Л. одевается с тонким вкусом. Переодевается три раза в день. Очень тихо разговаривает. Каждым своим движением хочет показать свою аристократическую сущность. Ее любимый писатель – Тургенев. Л. вернулась приблизительно через 10 минут. В ее руках был шоколад, бутылка ликера и три маленьких стакана. Она переоделась. Надела белые брюки, белую сорочку, даже посчитала к месту надеть на уши серьги из перьев какой-то птицы. Л. положила бутылку ликера и стаканы на стол. Открыла обертку шоколадной плитки:
- Будь я на двадцать лет моложе, знаете, что бы я делала в этом лагере?! Сегодня – день, когда я потеряла одного из самых дорогих для меня людей. Давайте, выпьем за него этот ликер. Не спрашивайте, кто он. Я не скажу. Он был очень дорог мне.
Л. разлила ликер. Мы чокнулись. В это время дочь Л. позвала ее с балкона. Л. поставила стакан на стол и направилась к корпусу лагеря. Мы же, не дожидаясь ее, чокнулись и выпили. Л. не удалось и второй раз выпить за близкого ей человека. У нее зазвонил телефон. Л. положила рюмку и посмотрела на номер. Кто бы ни был звонивший, это был важный человек. Л. ответила на звонок, но не могла спокойно поговорить. Музыка, галдеж не давал разобрать слова звонившего. Л. прижала трубку к уху и торопливо пошла в сторону леса. Если бы могла, она бы побежала. Бежать ей мешал аристократизм. Л. скрылась из глаз. Мы засмеялись. Чокнулись и выпили. Закусили черным шоколадом. Я спросил у Армена:
- Интересно, кто этот дорогой человек?
- Кажется, он был ее возлюбленным. Лет 20 назад.
- Отличный ликер.
- Да, слов нет.
- Наверное, подарок.
- Возможно. Л. хотела выпить с нами ликеру. Может, у нее в этот день никто и не умер. Просто выдумала.
- Придумать такое невозможно.
- Для женщин, переодевающихся по пять раз на дню, все возможно. Она ждала, чтобы мы у нее спросили, кто был этим дорогим для нее человеком. Но я не спрошу. И ты тоже не спрашивай. Зачем это нам? Еще заплачет, неохота утешать.
Л. улыбаясь, возвращалась к нам. Мы прекратили разговор. Л. сказала:
- Ребята, я прошу прощения. Звонил мой друг. Он каждый раз звонит в этот день и утешает меня. На этот раз позвонил ровно без пяти минут двенадцать. Я ждала его звонка. Знала, что он обязательно позвонит и утешит. Он очень верный друг.
Л. налила в стакан ликер. Посмотрела на танцующих на площадке, и сказала:
- Если бы я была на 20 лет моложе, знаете, что бы я сделала?!
- Что бы вы сделали? – спросил я.
- Каждый в этом лагере влюбился бы в меня. Каждый день кто-то из вас признавался бы мне в любви… Ребята, сегодня день, когда я потеряла дорогого человека. Давайте выпьем этот ликер за него. Не спрашивайте, кто он. Я не скажу. Это был очень дорогой для меня человек.
Мы чокнулись. Л. опять не удалось выпить за дорогого ей человека. Вернувшийся со свадьбы пьяным, веселым и бодрым, Артур неожиданно обнял Л. сзади. Л. пришлось поставить стакан на стол, чтобы не разлить ликер. Артур безостановочно говорил Л. комплименты, восхвалял ее. Л. таяла от этих восхвалений. Стала кокетничать. Увеличь Артур дозу восхвалений, наверное, Л. вообще бы растаяла. Артур взял Л. под руку и повел ее к корпусу. Армен засмеялся. Мы выпили ликер. Закусили черным шоколадом. Л. не смогла выпить за дорогого ей человека ни одной капли ликера.
С кем не бывает. Примерно, то же самое случалось и со мной. Одна девушка пригласила меня к себе домой. Девушка жила в однокомнатной квартире возле станции метро «Нариманов». Когда я пришел, все уже было готово. Мы сели за стол. Выпили вина. На девушке был декольтированный халат. Когда на женщине платье, которое трудно снять, - это усложняет дело. Некоторые женщины намеренно одевают такие платья, которые было бы трудно снять, для того, чтобы раздеваясь, говорить глупости. Халат же очень удобен. Кроме того, это знак. Халат придает мне смелость. Мы выпили вина и сели на диван. Девушка начала рассказывать мне о своей жизни. Я положил голову ей на колени. Иногда задавал вопросы, чтобы показать, что я ее слушаю. Я поднял голову, и мы начали целоваться. Я прикоснулся к ее груди, и в этот момент в дверь постучали. Девушка встала. Привела себя в порядок и открыла дверь. Это был газовщик. Что-то сказал, о чем-то рассказал. Дал совет. Зашел в комнату и осмотрел газовую плиту. Высказав еще какие-то глупости, ушел. Мы снова начали целоваться. Законы приличия не позволяли мне раздеть ее сразу же. Я вынужден был целоваться. В то время, как я прикоснулся к ее груди, в дверь опять постучали. На этот раз это была студентка, живущая по соседству. Пришла попросить кастрюлю. Взяв кастрюлю, она ушла. Мы снова начали целоваться, Целовались, целовались, целовались… Я уже продемонстрировал свою выдержку. Я был вправе прикоснуться к ее груди. Только я попробовал, как снова послышался стук в дверь. Мы посмотрели друг на друга. Такие комичные сцены встречаются во французских фильмах. Условность, превращающееся в реальность – так это называется. Такие моменты действуют на меня так: 1. Смеюсь. 2. Злюсь. 3. Опускаю руки.
На этот раз стучавшие оказались христианскими миссионерами. Они раздавали по домам религиозную литературу. Парень и девушка с умиленными лицами рассказывали об этих книгах. В другое время я бы с ними поговорил. Можно было бы даже угостить чаем. Но в данных обстоятельствах я не был в состоянии выслушивать их лекции о небесной благодати. Миссионеры же, разглагольствуя сладким голосом, пытались пробудить в нас интерес. Кое-как мы их выпроводили. Сели на диван. Будто какая-то неведомая сила смеялась над нами: «Сегодня вам не удастся заняться любовью».
Мы начали целоваться. Осторожно, трепетно. Со своей судьбой мы уже смирились. Я мог бы приступить к делу сразу. Только это было бы не очень хорошо. Человек старался, готовил стол. Надел халат. Прибрал в квартире. Купил вино. Значит, все должно было произойти культурно. А что делать, если не дают сделать все культурно?! Час пробил. Я мог бы прикоснуться к ее груди. Только сделал это, как в дверь снова постучали. На этот раз это были цыганки. Хотели погадать. Я сильно рассердился, пошел на кухню, и, взяв нож, пошел с ним на цыганок, ругая их. Цыганки, испугавшись, убежали.
Я прикурил сигарету. Девушка – тоже. Мы молча курили. Вино улетучилось. Мы оба были смущены. Могли бы провести романтичный день, но не получилось. Сели на диван. На этот раз она сама начала целовать меня. Хотела устранить неловкость. Какая-то тайная сила смеялась над нами: «Сегодня вам не удастся заняться любовью». Девушка расстегнула пуговицы на моей рубашке и прошлась ладонью по растительности на груди. Я унаследовал от отца три вещи: 1. Низкий рост. 2. Растительность на теле. 3. Тяжело переносить грипп.
Девушка не желала подчиняться ситуации. Она гладила мою унаследованную от отца растительность. Я же немного подумал об отце. Интересно, как бы он поступил в этой ситуации? Остался бы или ушел? А как бы эта девушка поступила? Лучше спросить у нее самой:
- На моем месте ты бы осталась или ушла?
- Я бы осталась.
Мы начали яростно целоваться. Губы заныли. Но подобраться к ее груди я боялся. Казалось, между ее грудью и дверью квартиры есть какая-то невидимая связь. Стоило мне коснуться ее груди, как в дверь стучали. С какой-то опаской, деликатно я положил ладонь ей на грудь. Все ждал, что в дверь постучат. Но нет – опасность миновала. В дверь не постучали. Я стал смелее. Дверь молчала. Принялся за дело еще смелее. Да, в дверь так и не постучали, но зато с шифоньера на пол упала большая игрушечная обезьяна. Неожиданно упавшая в середину комнаты игрушка сильно меня испугала. Я встал и пнул обезьяну ногой. Обругал миссионеров, газовщика, студентку, цыган. Прикурил сигарету.
Превращение условности в реальность принесло свои плоды. Я смеялся, сильно злился и сдался.
- Я ухожу.
- Иди.
Мне стало жаль ее. Человек старался, готовил стол. Надел халат. Прибрал в квартире. Купил вино. Мы должны были провести романтичный день. Но что делать, если не получается? Стоя возле двери, мы смотрели друг на друга. Ради приличия я ее обнял. Погладил по волосам. Поцеловал в шею. Ради приличия сказал пару утешающих слов. Она тоже сказала пару утешающих слов, поцеловала меня в шею. Так, целуясь, мы пошли к дивану. Сели. Я развязал пояс на халате... Встал и резко разделся. 4 года и 6 месяцев службы в армии давали о себе знать. Мало кто мог потягаться со мной в умении раздеться на скорость. Девушка тоже сняла нижнее белье. Будь проклята романтика. Где пролетариат, где романтика?! Девушка легла на диван. Я лег на нее. До победы над тайной силой, смеющейся над нами: «сегодня вам не удастся заняться любовью», оставалось каких-то 10-15 секунд. Девушка раздвинула ноги. Только я хотел начать, как с улицы раздался ужасный звук. Мы не смогли одержать победу над тайной силой. На улице орали дети, кричали женщины. Я встал, голый подошел к окну и раздвинул занавески. Две машины врезались друг в друга. В одной из машин были женщина и дети. Машины сильно помялись. К месту происшествия бежали все: дети, женщины, мужчины. Все кричали, каждый давал советы, хотел открыть дверцу помявшейся машины. Девушка тоже встала с дивана и подошла к окну. Мы, спрятавшись за занавесками, смотрели на кричавших людей. Дорожная полиция подоспела к месту происшествия. Потом приехала «Скорая помощь». Вырезав дверь покореженной машины, вытащили из нее водителя. Люди громко кричали. Кажется, водитель уже умер. Мы хотели провести романтический день. И вот до чего дошли. Сила орущая: «сегодня у вас не получится заняться любовью», не позволила нам этого. Я отошел от окна и медленно оделся. Прикурил. Девушка уже курила, сидя голой на диване. Мы были так сильно разочарованы, что не стеснялись своей наготы.
- Я ухожу.
- Иди.
Л. – женщина приблизительно 50-55 лет. Она врач. Ее муж был на войне. Граната, попавшая в дом, ранила ее и дочь. Л. одевается с тонким вкусом. Переодевается три раза в день. Очень тихо разговаривает. Каждым своим движением хочет показать свою аристократическую сущность. Ее любимый писатель – Тургенев. Л. вернулась приблизительно через 10 минут. В ее руках был шоколад, бутылка ликера и три маленьких стакана. Она переоделась. Надела белые брюки, белую сорочку, даже посчитала к месту надеть на уши серьги из перьев какой-то птицы. Л. положила бутылку ликера и стаканы на стол. Открыла обертку шоколадной плитки:
- Будь я на двадцать лет моложе, знаете, что бы я делала в этом лагере?! Сегодня – день, когда я потеряла одного из самых дорогих для меня людей. Давайте, выпьем за него этот ликер. Не спрашивайте, кто он. Я не скажу. Он был очень дорог мне.
Л. разлила ликер. Мы чокнулись. В это время дочь Л. позвала ее с балкона. Л. поставила стакан на стол и направилась к корпусу лагеря. Мы же, не дожидаясь ее, чокнулись и выпили. Л. не удалось и второй раз выпить за близкого ей человека. У нее зазвонил телефон. Л. положила рюмку и посмотрела на номер. Кто бы ни был звонивший, это был важный человек. Л. ответила на звонок, но не могла спокойно поговорить. Музыка, галдеж не давал разобрать слова звонившего. Л. прижала трубку к уху и торопливо пошла в сторону леса. Если бы могла, она бы побежала. Бежать ей мешал аристократизм. Л. скрылась из глаз. Мы засмеялись. Чокнулись и выпили. Закусили черным шоколадом. Я спросил у Армена:
- Интересно, кто этот дорогой человек?
- Кажется, он был ее возлюбленным. Лет 20 назад.
- Отличный ликер.
- Да, слов нет.
- Наверное, подарок.
- Возможно. Л. хотела выпить с нами ликеру. Может, у нее в этот день никто и не умер. Просто выдумала.
- Придумать такое невозможно.
- Для женщин, переодевающихся по пять раз на дню, все возможно. Она ждала, чтобы мы у нее спросили, кто был этим дорогим для нее человеком. Но я не спрошу. И ты тоже не спрашивай. Зачем это нам? Еще заплачет, неохота утешать.
Л. улыбаясь, возвращалась к нам. Мы прекратили разговор. Л. сказала:
- Ребята, я прошу прощения. Звонил мой друг. Он каждый раз звонит в этот день и утешает меня. На этот раз позвонил ровно без пяти минут двенадцать. Я ждала его звонка. Знала, что он обязательно позвонит и утешит. Он очень верный друг.
Л. налила в стакан ликер. Посмотрела на танцующих на площадке, и сказала:
- Если бы я была на 20 лет моложе, знаете, что бы я сделала?!
- Что бы вы сделали? – спросил я.
- Каждый в этом лагере влюбился бы в меня. Каждый день кто-то из вас признавался бы мне в любви… Ребята, сегодня день, когда я потеряла дорогого человека. Давайте выпьем этот ликер за него. Не спрашивайте, кто он. Я не скажу. Это был очень дорогой для меня человек.
Мы чокнулись. Л. опять не удалось выпить за дорогого ей человека. Вернувшийся со свадьбы пьяным, веселым и бодрым, Артур неожиданно обнял Л. сзади. Л. пришлось поставить стакан на стол, чтобы не разлить ликер. Артур безостановочно говорил Л. комплименты, восхвалял ее. Л. таяла от этих восхвалений. Стала кокетничать. Увеличь Артур дозу восхвалений, наверное, Л. вообще бы растаяла. Артур взял Л. под руку и повел ее к корпусу. Армен засмеялся. Мы выпили ликер. Закусили черным шоколадом. Л. не смогла выпить за дорогого ей человека ни одной капли ликера.
С кем не бывает. Примерно, то же самое случалось и со мной. Одна девушка пригласила меня к себе домой. Девушка жила в однокомнатной квартире возле станции метро «Нариманов». Когда я пришел, все уже было готово. Мы сели за стол. Выпили вина. На девушке был декольтированный халат. Когда на женщине платье, которое трудно снять, - это усложняет дело. Некоторые женщины намеренно одевают такие платья, которые было бы трудно снять, для того, чтобы раздеваясь, говорить глупости. Халат же очень удобен. Кроме того, это знак. Халат придает мне смелость. Мы выпили вина и сели на диван. Девушка начала рассказывать мне о своей жизни. Я положил голову ей на колени. Иногда задавал вопросы, чтобы показать, что я ее слушаю. Я поднял голову, и мы начали целоваться. Я прикоснулся к ее груди, и в этот момент в дверь постучали. Девушка встала. Привела себя в порядок и открыла дверь. Это был газовщик. Что-то сказал, о чем-то рассказал. Дал совет. Зашел в комнату и осмотрел газовую плиту. Высказав еще какие-то глупости, ушел. Мы снова начали целоваться. Законы приличия не позволяли мне раздеть ее сразу же. Я вынужден был целоваться. В то время, как я прикоснулся к ее груди, в дверь опять постучали. На этот раз это была студентка, живущая по соседству. Пришла попросить кастрюлю. Взяв кастрюлю, она ушла. Мы снова начали целоваться, Целовались, целовались, целовались… Я уже продемонстрировал свою выдержку. Я был вправе прикоснуться к ее груди. Только я попробовал, как снова послышался стук в дверь. Мы посмотрели друг на друга. Такие комичные сцены встречаются во французских фильмах. Условность, превращающееся в реальность – так это называется. Такие моменты действуют на меня так: 1. Смеюсь. 2. Злюсь. 3. Опускаю руки.
На этот раз стучавшие оказались христианскими миссионерами. Они раздавали по домам религиозную литературу. Парень и девушка с умиленными лицами рассказывали об этих книгах. В другое время я бы с ними поговорил. Можно было бы даже угостить чаем. Но в данных обстоятельствах я не был в состоянии выслушивать их лекции о небесной благодати. Миссионеры же, разглагольствуя сладким голосом, пытались пробудить в нас интерес. Кое-как мы их выпроводили. Сели на диван. Будто какая-то неведомая сила смеялась над нами: «Сегодня вам не удастся заняться любовью».
Мы начали целоваться. Осторожно, трепетно. Со своей судьбой мы уже смирились. Я мог бы приступить к делу сразу. Только это было бы не очень хорошо. Человек старался, готовил стол. Надел халат. Прибрал в квартире. Купил вино. Значит, все должно было произойти культурно. А что делать, если не дают сделать все культурно?! Час пробил. Я мог бы прикоснуться к ее груди. Только сделал это, как в дверь снова постучали. На этот раз это были цыганки. Хотели погадать. Я сильно рассердился, пошел на кухню, и, взяв нож, пошел с ним на цыганок, ругая их. Цыганки, испугавшись, убежали.
Я прикурил сигарету. Девушка – тоже. Мы молча курили. Вино улетучилось. Мы оба были смущены. Могли бы провести романтичный день, но не получилось. Сели на диван. На этот раз она сама начала целовать меня. Хотела устранить неловкость. Какая-то тайная сила смеялась над нами: «Сегодня вам не удастся заняться любовью». Девушка расстегнула пуговицы на моей рубашке и прошлась ладонью по растительности на груди. Я унаследовал от отца три вещи: 1. Низкий рост. 2. Растительность на теле. 3. Тяжело переносить грипп.
Девушка не желала подчиняться ситуации. Она гладила мою унаследованную от отца растительность. Я же немного подумал об отце. Интересно, как бы он поступил в этой ситуации? Остался бы или ушел? А как бы эта девушка поступила? Лучше спросить у нее самой:
- На моем месте ты бы осталась или ушла?
- Я бы осталась.
Мы начали яростно целоваться. Губы заныли. Но подобраться к ее груди я боялся. Казалось, между ее грудью и дверью квартиры есть какая-то невидимая связь. Стоило мне коснуться ее груди, как в дверь стучали. С какой-то опаской, деликатно я положил ладонь ей на грудь. Все ждал, что в дверь постучат. Но нет – опасность миновала. В дверь не постучали. Я стал смелее. Дверь молчала. Принялся за дело еще смелее. Да, в дверь так и не постучали, но зато с шифоньера на пол упала большая игрушечная обезьяна. Неожиданно упавшая в середину комнаты игрушка сильно меня испугала. Я встал и пнул обезьяну ногой. Обругал миссионеров, газовщика, студентку, цыган. Прикурил сигарету.
Превращение условности в реальность принесло свои плоды. Я смеялся, сильно злился и сдался.
- Я ухожу.
- Иди.
Мне стало жаль ее. Человек старался, готовил стол. Надел халат. Прибрал в квартире. Купил вино. Мы должны были провести романтичный день. Но что делать, если не получается? Стоя возле двери, мы смотрели друг на друга. Ради приличия я ее обнял. Погладил по волосам. Поцеловал в шею. Ради приличия сказал пару утешающих слов. Она тоже сказала пару утешающих слов, поцеловала меня в шею. Так, целуясь, мы пошли к дивану. Сели. Я развязал пояс на халате... Встал и резко разделся. 4 года и 6 месяцев службы в армии давали о себе знать. Мало кто мог потягаться со мной в умении раздеться на скорость. Девушка тоже сняла нижнее белье. Будь проклята романтика. Где пролетариат, где романтика?! Девушка легла на диван. Я лег на нее. До победы над тайной силой, смеющейся над нами: «сегодня вам не удастся заняться любовью», оставалось каких-то 10-15 секунд. Девушка раздвинула ноги. Только я хотел начать, как с улицы раздался ужасный звук. Мы не смогли одержать победу над тайной силой. На улице орали дети, кричали женщины. Я встал, голый подошел к окну и раздвинул занавески. Две машины врезались друг в друга. В одной из машин были женщина и дети. Машины сильно помялись. К месту происшествия бежали все: дети, женщины, мужчины. Все кричали, каждый давал советы, хотел открыть дверцу помявшейся машины. Девушка тоже встала с дивана и подошла к окну. Мы, спрятавшись за занавесками, смотрели на кричавших людей. Дорожная полиция подоспела к месту происшествия. Потом приехала «Скорая помощь». Вырезав дверь покореженной машины, вытащили из нее водителя. Люди громко кричали. Кажется, водитель уже умер. Мы хотели провести романтический день. И вот до чего дошли. Сила орущая: «сегодня у вас не получится заняться любовью», не позволила нам этого. Я отошел от окна и медленно оделся. Прикурил. Девушка уже курила, сидя голой на диване. Мы были так сильно разочарованы, что не стеснялись своей наготы.
- Я ухожу.
- Иди.