# Танцы
x x x
До наступления ночи, стирающей расстояния, оставалось немного. Доносилось пение птиц, невидимых в темноте. По мере того, как смеркалось, горы становились все ближе к лагерю.
Быстро опьяневшая, быстро насытившаяся молодежь, выйдя из-за стола, направилась на площадку развлекаться. За столом остались только опытные любители поесть-попить, участники, «съевшие собаку» на конференциях, семинарах, мероприятиях, банкетах. Я, Армен, Артур, француженка еврейского происхождения, несколько американских бездельников, не сумевших поймать удачу на родине, и искавшие на Кавказе экзотику голландцы.
Языки перемешались. Артур произнес длинный тост за мир. Чувствовалось, что он и сам не верит в то, что говорит. Армен с трудом переводил его слова на английский. Подняв последний тост, мы объявили банкет закрытым. На столе оставалось много запечатанных бутылок водки, вина. Все пиво выпила молодежь.
Придя на площадку, мы увидели, что молодым очень весело. Танцующие вспотели, не танцующие стояли на краю площадки, и подбадривали танцующих свистом и хлопаньем. Некоторые сидели прямо на земле. Свет в корпусе, где жили школьники, был погашен. Несколько бойких ребят собрались у окна, они с завистью смотрели на танцующую на площадке молодежь и, на сто процентов, мечтали поскорее вырасти и войти во взрослую жизнь. Перед трибуной, на железном столбике висел ярко светящий фонарь. Раскачиваясь под порывами ветра, фонарь светил то направо, то налево. Динамики стояли на металлических опорах. Мы сели на предназначенные для взрослых места. У молодых были бутылки с пивом. То, что не выпили за столом, они принесли на танцплощадку. Артур добился своей цели. Несколько парочек скрылись за деревьями - ушли целоваться. Через некоторое время взрослые присоединились к молодежи и стали танцевать. Я и Армен остались сидеть. Я был сильно пьян. Любое движение вызвало бы у меня тошноту. К тому же, я много съел. Двигаться не хотелось. Самое лучшее - это оставаться на месте и смотреть на безостановочно танцующую молодежь.
Вот, учительница с высокой грудью, в ничего не скрывающих узких брюках и тесной сорочке, выйдя из двери корпуса, в котором жили школьники, нервными шагами приблизилась к Артуру. Школьники, завидев учительницу, отошли от окна. Учительница проговорила с Артуром приблизительно пять минут. А потом быстрыми, нервными шагами вернулась в корпус. Зазвучала спокойная мелодия. Француженка еврейского происхождения пригласила меня на танец. Я встал. Пока шел до площадки, думал, как лучше приобнять девушку. Левую руку я положил в карман, а правой захватил ее спину. Наверное, со стороны я смотрелся очень смешно. Музыка длилась долго. Я немного вспотел. Думал, что все смотрят на то, как плохо я танцую.
Но каждый был занят собой, своим кайфом, и только один человек внимательно смотрел на нас. Это была Ануш. Она стояла в стороне, под деревом. У нее в руках был летний шарф. Музыка закончилась. Я и француженка вернулись на свои места. Армен дал нам по бутылке прохладного пива. Я выпил пиво. Прохлада разлилась по всему телу. Артур взял в руки микрофон и объявил, что через 20 минут вечер заканчивается. После объявления сидевшая поодаль молодежь подтянулась на площадку потанцевать. Ануш же по-прежнему стояла под деревом. Она играла с шарфом. Целовавшиеся за деревьями парочки вернулись. Ведущий объявил последний танец. Раздались крики, свист. Число смотревших из окна на площадку школьников, увеличилось. Музыка умолкла. Все вокруг погрузилось в тишину. Мы предупредили молодежь, чтобы она не выходила ночью из комнат, не курила в комнатах, не шумела.
Умывшись родниковой водой, я в сопровождении охранников, поднялся в свою комнату. Сняв брюки, открыл окно. В комнату ворвался прохладный, чистый горный воздух. Глядя на такие близкие в ночной темноте горы, я выкурил последнюю за день сигарету. Кто-то вдали слушал песню Мурата Насырова «Я - это ты, ты - это я».
До наступления ночи, стирающей расстояния, оставалось немного. Доносилось пение птиц, невидимых в темноте. По мере того, как смеркалось, горы становились все ближе к лагерю.
Быстро опьяневшая, быстро насытившаяся молодежь, выйдя из-за стола, направилась на площадку развлекаться. За столом остались только опытные любители поесть-попить, участники, «съевшие собаку» на конференциях, семинарах, мероприятиях, банкетах. Я, Армен, Артур, француженка еврейского происхождения, несколько американских бездельников, не сумевших поймать удачу на родине, и искавшие на Кавказе экзотику голландцы.
Языки перемешались. Артур произнес длинный тост за мир. Чувствовалось, что он и сам не верит в то, что говорит. Армен с трудом переводил его слова на английский. Подняв последний тост, мы объявили банкет закрытым. На столе оставалось много запечатанных бутылок водки, вина. Все пиво выпила молодежь.
Придя на площадку, мы увидели, что молодым очень весело. Танцующие вспотели, не танцующие стояли на краю площадки, и подбадривали танцующих свистом и хлопаньем. Некоторые сидели прямо на земле. Свет в корпусе, где жили школьники, был погашен. Несколько бойких ребят собрались у окна, они с завистью смотрели на танцующую на площадке молодежь и, на сто процентов, мечтали поскорее вырасти и войти во взрослую жизнь. Перед трибуной, на железном столбике висел ярко светящий фонарь. Раскачиваясь под порывами ветра, фонарь светил то направо, то налево. Динамики стояли на металлических опорах. Мы сели на предназначенные для взрослых места. У молодых были бутылки с пивом. То, что не выпили за столом, они принесли на танцплощадку. Артур добился своей цели. Несколько парочек скрылись за деревьями - ушли целоваться. Через некоторое время взрослые присоединились к молодежи и стали танцевать. Я и Армен остались сидеть. Я был сильно пьян. Любое движение вызвало бы у меня тошноту. К тому же, я много съел. Двигаться не хотелось. Самое лучшее - это оставаться на месте и смотреть на безостановочно танцующую молодежь.
Вот, учительница с высокой грудью, в ничего не скрывающих узких брюках и тесной сорочке, выйдя из двери корпуса, в котором жили школьники, нервными шагами приблизилась к Артуру. Школьники, завидев учительницу, отошли от окна. Учительница проговорила с Артуром приблизительно пять минут. А потом быстрыми, нервными шагами вернулась в корпус. Зазвучала спокойная мелодия. Француженка еврейского происхождения пригласила меня на танец. Я встал. Пока шел до площадки, думал, как лучше приобнять девушку. Левую руку я положил в карман, а правой захватил ее спину. Наверное, со стороны я смотрелся очень смешно. Музыка длилась долго. Я немного вспотел. Думал, что все смотрят на то, как плохо я танцую.
Но каждый был занят собой, своим кайфом, и только один человек внимательно смотрел на нас. Это была Ануш. Она стояла в стороне, под деревом. У нее в руках был летний шарф. Музыка закончилась. Я и француженка вернулись на свои места. Армен дал нам по бутылке прохладного пива. Я выпил пиво. Прохлада разлилась по всему телу. Артур взял в руки микрофон и объявил, что через 20 минут вечер заканчивается. После объявления сидевшая поодаль молодежь подтянулась на площадку потанцевать. Ануш же по-прежнему стояла под деревом. Она играла с шарфом. Целовавшиеся за деревьями парочки вернулись. Ведущий объявил последний танец. Раздались крики, свист. Число смотревших из окна на площадку школьников, увеличилось. Музыка умолкла. Все вокруг погрузилось в тишину. Мы предупредили молодежь, чтобы она не выходила ночью из комнат, не курила в комнатах, не шумела.
Умывшись родниковой водой, я в сопровождении охранников, поднялся в свою комнату. Сняв брюки, открыл окно. В комнату ворвался прохладный, чистый горный воздух. Глядя на такие близкие в ночной темноте горы, я выкурил последнюю за день сигарету. Кто-то вдали слушал песню Мурата Насырова «Я - это ты, ты - это я».