MATAGH SERUND* - ЮНОШИ НА ЗАКЛАНИЕ
* matagh serund в буквальном переводе - “молодое, подрастающее поколение”. На армянском слово matagh употребляется в двух значениях: ”молодой, свежий” и “жертвоприношение”. (прим. пер.)
Баранов ведут на бойню под музыку Штрауса, парней - под звуки национального гимна…
Я наконец открыл для себя, что означает matagh serund. Произошло это в течение моих недавних поездок в Карабах и регионы Армении, во время бесед со старшими - родителями, учителями вышеназванного поколения. Но пока отставим в сторону matagh serund и поговорим о самом главном событии этих дней – о проходящем сейчас судебном процессе над убийцей, азербайджанцем Рамилем Сафаровым.
6 или 7 апреля мне наконец представился случай увидеть Рамиля Сафарова. На экране появился простой, обыкновенный человек, с довольно привлекательной внешностью. В любом случае, если бы был выключен звук телевизора, и я бы не слышал уже в сотый раз комментарии и подробности случившегося из уст глашатаев “Айлура”, мне бы показалось, что этот азербайджанский юноша оказался в зале суда по обвинению в финансовых махинациях или нелицензированном бизнесе.
Диктор говорил о том, что последнее слово Сафарова не произвело никакого впечатления на присутствующих, и его попытка представить себя Согомоном Техлеряном провалилась, поскольку защита обвиняемого была построена на принципе невменяемости, что на разговорном языке означает “сумасшедшего не судят”.
Пусть не покажется странным, и не станет источником возмущения в националистических кругах, я должен сказать, что Рамиль Сафаров вызывает во мне жалость, поскольку этот человеческий тип рождается не от человека, а от бездарной пропаганды, которую ведут столь же бездарные власти. Таким образом власти, вручая человеку топор делают из него убийцу, и потом во время защиты в суде выбирают тактику доказательства его невменяемости. То есть власти признают, что своей пропагандой делают людей невменяемыми.
Мне искренне жаль Рамиля Сафарова, и я нахожу, что между человеком и топором, который фигурирует в деле в качестве вещественного доказательства нет никакой разницы. И если сегодня не судят того, кто превратил человека в топор, так уж лучше пусть подвергают суду сам этот топор, вещественное доказательство преступления.
Бывают ведь такие американские фильмы, в которых подсудимый получает свободу из зала суда и вся остальная часть фильма показывает его странствия в поисках справедливости. Подобно зрителю таких фильмов с внутренним напряжением желаю, чтобы Сафаров был отпущен на свободу из зала суда и вернувшись на родину, попробовал узнать, кто и почему превратил его в топор, и попытался бы отомстить тому человеку, тем людям, той системе, идеология которой основана на обязанности убить спящего человека.
Хочу, чтобы Сафаров стал героем. Ведь этот человек, эти люди, эта система обещали ему, что он будет героем и не сдержали свое обещание.
Но воображаемое продолжение воображаемого фильма не обещает ничего хорошего. Этот человек, эти люди, эта система в финале ловят блуждающего в лабиринте справедливости героя, и судят уже на родине. И для того, чтобы посадив его в тюрьму не выполнить свое обещание, азербайджанское правосудие снова выдвигает версию невменяемости героя - вместо тюрьмы, его отправляют в психушку.
Тяжелое получилось кино. Без Happy end-а. Нет и не может быть Happy end-а там, где в основе образования, и потом уже в основе государственной пропаганды лежат не человеческие ценности, а месть и средства, оправданные целью.
В одном из сел Карабаха директор показывая новое здание школы, сожалеет, что нет спортзала. Это естественно. Но необходимость иметь спортзал аргументируется необходимостью воспитания matagh serund в национальном духе. ”В чем связь между воспитанием в национальном духе и спортзалом?” – удивится читатель. Оказывается спортзал нужен для того, чтобы превратить matagh serund в солдат. А когда того же директора спрашиваешь, чем будет заниматься matagh serund после окончания школы, говорит: ну пойдут в армию, станут офицерами, чтоб защищать нашу страну, и кроме солдатства и офицерства он затрудняется назвать другую профессию для сельской молодежи.
Другой, узнав о том, что мы приехали из Еревана, жалуется: Что это такое показывают по ереванским телеканалам (думаю он не имел в виду песню Андре), вместо того, чтобы давать патриотические передачи, чтобы подрастающее поколение воспитывалось в духе любви к родине. “Что должны показывать и не показывают?” на этот вопрос сразу же отвечает: патриотические темы. - То есть? - То есть наше славное прошлое. - Какое прошлое? - Ну о том, что наши солдаты не пощадили своей жизни...
Думаю, сейчас читатель и сам понял, значение matagh serund. В заключение скажу, что matagh serund - это множество людей, которые лишены возможности творческой работы, а также результата этой работы – права жить достойной жизнью. Множество людей, в каждую клетку которых внедрили месть и вражду. Множество людей, которых вместо того, чтобы учить жить, обучают искусству умирать и становиться героями. Это и есть matagh serund, те, которых ведут как агнца на заклание, но есть одно отличие, ягненок не знает, что с ним будет, а matagh serund, чуть-чуть пошевелив мозгами, может понять, что его ждет.
Наверно когда-нибудь в будущем, проходя мимо школы или детского сада имени Гургена Маркаряна, ребенок потянет отца за штанину и спросит: пап, а кто это- Гурген Маркарян? И отец наверное ответит сыну: Это был один парень, сынок, которому мы обещали, что сделаем из него героя, но когда он спал, другой парень, которому тоже обещали, что он будет героем, ударил его топором. Первый умер. Второй… тоже. Вот такой matagh serund.
Тигран Паскевичян
газета "168 жам"
02-05-06
перевод с армянского Луизы Погосян
Баранов ведут на бойню под музыку Штрауса, парней - под звуки национального гимна…
Я наконец открыл для себя, что означает matagh serund. Произошло это в течение моих недавних поездок в Карабах и регионы Армении, во время бесед со старшими - родителями, учителями вышеназванного поколения. Но пока отставим в сторону matagh serund и поговорим о самом главном событии этих дней – о проходящем сейчас судебном процессе над убийцей, азербайджанцем Рамилем Сафаровым.
6 или 7 апреля мне наконец представился случай увидеть Рамиля Сафарова. На экране появился простой, обыкновенный человек, с довольно привлекательной внешностью. В любом случае, если бы был выключен звук телевизора, и я бы не слышал уже в сотый раз комментарии и подробности случившегося из уст глашатаев “Айлура”, мне бы показалось, что этот азербайджанский юноша оказался в зале суда по обвинению в финансовых махинациях или нелицензированном бизнесе.
Диктор говорил о том, что последнее слово Сафарова не произвело никакого впечатления на присутствующих, и его попытка представить себя Согомоном Техлеряном провалилась, поскольку защита обвиняемого была построена на принципе невменяемости, что на разговорном языке означает “сумасшедшего не судят”.
Пусть не покажется странным, и не станет источником возмущения в националистических кругах, я должен сказать, что Рамиль Сафаров вызывает во мне жалость, поскольку этот человеческий тип рождается не от человека, а от бездарной пропаганды, которую ведут столь же бездарные власти. Таким образом власти, вручая человеку топор делают из него убийцу, и потом во время защиты в суде выбирают тактику доказательства его невменяемости. То есть власти признают, что своей пропагандой делают людей невменяемыми.
Мне искренне жаль Рамиля Сафарова, и я нахожу, что между человеком и топором, который фигурирует в деле в качестве вещественного доказательства нет никакой разницы. И если сегодня не судят того, кто превратил человека в топор, так уж лучше пусть подвергают суду сам этот топор, вещественное доказательство преступления.
Бывают ведь такие американские фильмы, в которых подсудимый получает свободу из зала суда и вся остальная часть фильма показывает его странствия в поисках справедливости. Подобно зрителю таких фильмов с внутренним напряжением желаю, чтобы Сафаров был отпущен на свободу из зала суда и вернувшись на родину, попробовал узнать, кто и почему превратил его в топор, и попытался бы отомстить тому человеку, тем людям, той системе, идеология которой основана на обязанности убить спящего человека.
Хочу, чтобы Сафаров стал героем. Ведь этот человек, эти люди, эта система обещали ему, что он будет героем и не сдержали свое обещание.
Но воображаемое продолжение воображаемого фильма не обещает ничего хорошего. Этот человек, эти люди, эта система в финале ловят блуждающего в лабиринте справедливости героя, и судят уже на родине. И для того, чтобы посадив его в тюрьму не выполнить свое обещание, азербайджанское правосудие снова выдвигает версию невменяемости героя - вместо тюрьмы, его отправляют в психушку.
Тяжелое получилось кино. Без Happy end-а. Нет и не может быть Happy end-а там, где в основе образования, и потом уже в основе государственной пропаганды лежат не человеческие ценности, а месть и средства, оправданные целью.
В одном из сел Карабаха директор показывая новое здание школы, сожалеет, что нет спортзала. Это естественно. Но необходимость иметь спортзал аргументируется необходимостью воспитания matagh serund в национальном духе. ”В чем связь между воспитанием в национальном духе и спортзалом?” – удивится читатель. Оказывается спортзал нужен для того, чтобы превратить matagh serund в солдат. А когда того же директора спрашиваешь, чем будет заниматься matagh serund после окончания школы, говорит: ну пойдут в армию, станут офицерами, чтоб защищать нашу страну, и кроме солдатства и офицерства он затрудняется назвать другую профессию для сельской молодежи.
Другой, узнав о том, что мы приехали из Еревана, жалуется: Что это такое показывают по ереванским телеканалам (думаю он не имел в виду песню Андре), вместо того, чтобы давать патриотические передачи, чтобы подрастающее поколение воспитывалось в духе любви к родине. “Что должны показывать и не показывают?” на этот вопрос сразу же отвечает: патриотические темы. - То есть? - То есть наше славное прошлое. - Какое прошлое? - Ну о том, что наши солдаты не пощадили своей жизни...
Думаю, сейчас читатель и сам понял, значение matagh serund. В заключение скажу, что matagh serund - это множество людей, которые лишены возможности творческой работы, а также результата этой работы – права жить достойной жизнью. Множество людей, в каждую клетку которых внедрили месть и вражду. Множество людей, которых вместо того, чтобы учить жить, обучают искусству умирать и становиться героями. Это и есть matagh serund, те, которых ведут как агнца на заклание, но есть одно отличие, ягненок не знает, что с ним будет, а matagh serund, чуть-чуть пошевелив мозгами, может понять, что его ждет.
Наверно когда-нибудь в будущем, проходя мимо школы или детского сада имени Гургена Маркаряна, ребенок потянет отца за штанину и спросит: пап, а кто это- Гурген Маркарян? И отец наверное ответит сыну: Это был один парень, сынок, которому мы обещали, что сделаем из него героя, но когда он спал, другой парень, которому тоже обещали, что он будет героем, ударил его топором. Первый умер. Второй… тоже. Вот такой matagh serund.
Тигран Паскевичян
газета "168 жам"
02-05-06
перевод с армянского Луизы Погосян