ОТКРОЙТЕ ГРАНИЦУ!
документальный фильм, 2007
Глава 1. Если бы были открыты границы, мы бы играли в футбол
■ Было бы хорошо, если бы эти границы были открыты. Мы бы пошли туда - в Садарак в футбол играть... Устраивали бы футбольные соревнования... много новых знакомых было бы... Ну а если границы, допустим, не откроются, невозможно в футбол сыграть?
■ Пришло время, когда должны быть контакты. Разве обыкновенные граждане Азербайджана и обыкновенные граждане Армении согласны вечно оставаться противоборствующими сторонами? Кажется, что процесс решения этой проблемы стал методом приобретения рейтинга для различных деятелей или политических партий. Когда спрашивают личное мнение политиков, все в один голос отвечают: Карабах - наш, ни пяди не отдадим. Но насколько нам по силам не отдавать ни пяди и оставаться в зоне конфликта?
■ Народ не враждует, вражда от руководства идет. Руководство захочет нас друзьями сделает, захочет - врагами. Что еще сказать?... Склонять имя народа - это повод. А чтобы народ сам чего-нибудь захотел или сделал - небывалая вещь.
■ Наши отношения всегда были хорошими, и в те времена были хорошими, не плохими были. Если восстановятся, никто от этого не пострадает, народ не пострадает. Но понимаешь, этот вопрос наверно трудно будет решить. Культурный вопрос решить легко, в общем смысле, чтоб к друг другу ходили - тоже можно решить, но вражда останется, внутри вражда останется, внутри.
■ Пришло время, когда должны быть контакты. Разве обыкновенные граждане Азербайджана и обыкновенные граждане Армении согласны вечно оставаться противоборствующими сторонами? Кажется, что процесс решения этой проблемы стал методом приобретения рейтинга для различных деятелей или политических партий. Когда спрашивают личное мнение политиков, все в один голос отвечают: Карабах - наш, ни пяди не отдадим. Но насколько нам по силам не отдавать ни пяди и оставаться в зоне конфликта?
■ Народ не враждует, вражда от руководства идет. Руководство захочет нас друзьями сделает, захочет - врагами. Что еще сказать?... Склонять имя народа - это повод. А чтобы народ сам чего-нибудь захотел или сделал - небывалая вещь.
■ Наши отношения всегда были хорошими, и в те времена были хорошими, не плохими были. Если восстановятся, никто от этого не пострадает, народ не пострадает. Но понимаешь, этот вопрос наверно трудно будет решить. Культурный вопрос решить легко, в общем смысле, чтоб к друг другу ходили - тоже можно решить, но вражда останется, внутри вражда останется, внутри.
Глава 2. Не наша война? Как получилось, что наша судьба попала в чужие руки?
■ В начале мы многого не принимали всерьез, потому что мы многое не знали, не знали насколько будет это серьезно. Oднажды, это было еще в самом начале войны, русский офицер внезапно появился передо мной. Он дал мне четыре патрона. Он дал мне и сказал: я должен был стрелять в тебя, жизнь твоя в этих четырех патронах. Даю тебе их и больше в этих лесах не появляйтесь, - это русский офицер говорил...
■ Все мы виноваты. Вы говорите, что народ войны не хотел? Да, народ войны не хотел. Но в начале войны им очень было интересно. Как будто спектакль играли. И вот такой итог. Аншлаг.
■ Был введен комендатский час, потом отменили комендатский час и мы начали сидячую забастовку: Ни одного солдата российской империи! Мы сами должны защищать свою разрушенную страну. И уже азеры начали свои погромы в Сумгаите. Это было ужасно. И было яснее ясного, что мы не будем служить российской империи. Мы привозили оттуда наших армян, убитых российской империей... Да конечно их вмешательство было большим. Почему нет? И нам помогали, и нам давали возможность наступать, идти вперед. Тогда было так: захватывай, чтобы потом обменять.
■ Четвертая армия вся на их стороне была. Разве не четвертая армия около 7 деревень Гадрута опустошила на той стороне? Четвертая армия с турками вошла и всех угнала. Это Доланяр, Аракюл. Эвакуировали народ и в сторону Хндзореска отправили. А молодых поймали и в Баку увезли.
■ Это другие начали войну между двумя народами. Это не было делом двух народов. Так создан мир, что находят слабое место каждого человека. Будь то человек, народ, или государство, находят его слабое место и пользуются этим другие люди. Другие - страны, государства... нашли слабое место Азербайджана и Армении - Карабах и пользуясь Карабахом начали эту войну. Я свободно скажу, что это - русские. В войне они помогали и азербайджанцам, и армянам.
■ Все мы виноваты. Вы говорите, что народ войны не хотел? Да, народ войны не хотел. Но в начале войны им очень было интересно. Как будто спектакль играли. И вот такой итог. Аншлаг.
■ Был введен комендатский час, потом отменили комендатский час и мы начали сидячую забастовку: Ни одного солдата российской империи! Мы сами должны защищать свою разрушенную страну. И уже азеры начали свои погромы в Сумгаите. Это было ужасно. И было яснее ясного, что мы не будем служить российской империи. Мы привозили оттуда наших армян, убитых российской империей... Да конечно их вмешательство было большим. Почему нет? И нам помогали, и нам давали возможность наступать, идти вперед. Тогда было так: захватывай, чтобы потом обменять.
■ Четвертая армия вся на их стороне была. Разве не четвертая армия около 7 деревень Гадрута опустошила на той стороне? Четвертая армия с турками вошла и всех угнала. Это Доланяр, Аракюл. Эвакуировали народ и в сторону Хндзореска отправили. А молодых поймали и в Баку увезли.
■ Это другие начали войну между двумя народами. Это не было делом двух народов. Так создан мир, что находят слабое место каждого человека. Будь то человек, народ, или государство, находят его слабое место и пользуются этим другие люди. Другие - страны, государства... нашли слабое место Азербайджана и Армении - Карабах и пользуясь Карабахом начали эту войну. Я свободно скажу, что это - русские. В войне они помогали и азербайджанцам, и армянам.
Глава 3. Миротворческий Десант - Армения: Мой сын служит в Карабахе, я не хочу, чтобы он погиб
■ Я недавно из России приехал, у меня там были друзья азербайджанцы. И у нас, когда мы сидели за столом, не было такого вопроса: ты - армянин, или ты азербайджанец. Даже с русскими вместе подрались. Там нас всех называют кавказцами. У нас много общего, но если будет война, я стопроцентно уверен, что они тоже оттуда возьмут свои автоматы и будут стоять на своих границах и мы отсюда тоже. Дай Бог, чтобы этого не было!
■ Наши учителя нам внушают, что азербайджанец - наш враг, он сделал нам много плохого... Они так напрямую не говорят: азербайджанец - твой враг. Но мы учим, про то время, когда Сталин отдал Карабах Азербайджану, мы начинаем их ненавидеть в душе. И еще недавно, когда в Будапеште тот азербайджанец убил армянина, когда это случилось, мы же еще больше стали ненавидеть азербайджанцев... И теперь как вы вообще это примирение представляете?
■ Мой прадед жил в Ване. А я там не живу. Вот моя родина, там. То есть я сейчас не говорю, что я должен быть в Ване, там жить. Но я хочу. Это моя историческая родина. И сейчас, когда азербайджанцы говорят хочу на родину. Это не их родина. Когда это было их родиной. Это Советский союз отдал Карабах. Арцах никогда не был азербайджанской родиной. Это была наша родина.
■ Существует справедливая и несправедливая война. Справедливая война ведется во имя Родины. И если ты ведешь войну во имя своей Родины, то и жертвы можно давать. Большие дела требуют больших жертв.
■ Извините, а я не хочу, чтобы мой сын погиб, мой сын сегодня служит в Карабахе, а я не хочу, чтобы он погиб, самое важное - человек.
■ Наши учителя нам внушают, что азербайджанец - наш враг, он сделал нам много плохого... Они так напрямую не говорят: азербайджанец - твой враг. Но мы учим, про то время, когда Сталин отдал Карабах Азербайджану, мы начинаем их ненавидеть в душе. И еще недавно, когда в Будапеште тот азербайджанец убил армянина, когда это случилось, мы же еще больше стали ненавидеть азербайджанцев... И теперь как вы вообще это примирение представляете?
■ Мой прадед жил в Ване. А я там не живу. Вот моя родина, там. То есть я сейчас не говорю, что я должен быть в Ване, там жить. Но я хочу. Это моя историческая родина. И сейчас, когда азербайджанцы говорят хочу на родину. Это не их родина. Когда это было их родиной. Это Советский союз отдал Карабах. Арцах никогда не был азербайджанской родиной. Это была наша родина.
■ Существует справедливая и несправедливая война. Справедливая война ведется во имя Родины. И если ты ведешь войну во имя своей Родины, то и жертвы можно давать. Большие дела требуют больших жертв.
■ Извините, а я не хочу, чтобы мой сын погиб, мой сын сегодня служит в Карабахе, а я не хочу, чтобы он погиб, самое важное - человек.
Глава 4. Миротворческий Десант - Карабах: Если политиков под бомбы посадить, они мигом подпишут мирное соглашение
■ Я выражаю свою благодарность тем людям, которые желают мира, независимо от того, из какого они государства, какой они национальности. Того, кто хочет мира, я считаю настоящим человеком, с большой буквы. Но как объединить всех для мира, вот в этом я вижу трудность, мир нужен всем, но трудность в том, чтобы объединить всех и жить в мире.
■ Я потеряла мужа на войне. Я бы не хотела, чтобы мои дочери потеряли своих мужей на войне. У нас учится много ребят из семей погибших. Я бы не хотела, чтобы дальше это было. Я знаю, что сегодня умирают те парни, которые получили ранения на этой войне. Я не хочу чтобы и дальше так было... Я хочу чтобы наша Армения, маленькая, большая, великая, не имела бы врага и не создавала бы образ врага. Я хочу, чтобы тоже самое было и в Азербайджане.
■ Знаете... мы много, очень много жертв дали в этой войне, и улучшая наши отношения мы сводим к нулю, то что погибли люди...
■ Я родилась в Ханларском районе в селе Мартунашен и когда в 1994 году я переселилась сюда, я как человек, не как армянка, как человек, я очень плохо себя чувствовала, когда видела детскую обувь, детскую коляску, ведь люди жили в этих домах, как человек я очень переживаю, но как армянка говорю: мы не можем жить вместе, тем более в Лачине. Если турок будет жить в Лачине, будет бомбить наш Горис, будет бомбить Карабах, невозможно, чтобы мы вместе жили, невозможно. Как человек я понимаю того азербайджанца, который горюет, плачет по своей могиле, потому что мы тоже горюем, могила моего отца сейчас там, мы тоже всей семьей горюем, я как человек их понимаю, но мы не можем жить вместе.
■ Тому кто потерял родину, потерял свои могилы, ему очень трудно говорить о дружбе. Будет более правильно, если этим людям вернут могилы, дадут надежду, что они смогут вернуться когда-нибудь на родину и потом уже ставить эти вопросы. Это конечно мое личное мнение. Вы только что слушали людей, которые свои телом укрывали детей от танков и попадали под бомбежку с воздуха, никто другой этого не видел, это чувствовали только люди, на которых шла атака. Когда вспоминаем те дни, сердце наполняется болью. Наверно пока еще слишком рано. Но придет время, когда мы сможем поделиться друг с другом, помочь друг другу.
■ Значит здесь только Карабах - Азербайджан или Армения - Азербайджан не могут решить. Международное давление слишком большое на эту проблему, и поэтому здесь у нас нет голоса. Мы говорим, надо так решить, сяк решить, но это невозможно, здесь интересы больших государств, мощных государств, сталкиваются на этой маленькой земле. Политика пантюркизма сейчас не выгодна Америке, немного Америка наверно сдерживает, чтобы нас совсем не стерли с лица земли. Просто когда Армения говорит что у нас армия, и так далее и так далее, это мы просто себе надежду даем, если не будет России, если интересы Америки не будут в противоречии с интересами Турции, нам - конец.
■ Европейским интересам не на руку участие Карабаха в переговорах. Почему? Потому что те двое признанных входят в ООН и им они могут диктовать свою волю, европейцы могут им диктовать свою волю. А Карабах гиря, и не чашка весов. Карабах - это, мы абра называем, то туда ставит, то сюда, европеец, та рука, которая играет, карабахец для него как игральная карта, то на одну чашку весов ставит, то на другую. Если нужно оседлать Азербайджан в каком-нибудь политическом вопросе, пугают его карабахской проблемой, Армению тоже пугают тем же карабахским вопросом. Если Европа и Америка пожелают, захотят доказать, что это не предмет спора, что Карабах - армянская земля и должна оставаться, они на своих кухнях имеют десятки программ, чтобы доказать это и доказать обратное, что эта земля не наша. Что им выгодно в данный момент, то и делают...
■ Вот посмотрите на наших детей. Тридцать-сорок процентов - дети погибших. Может ли этот ребенок забыть, что его отца убил турок? Или ребенок турка может забыть о том, что его отца убил армянин?... Мы ведь тоже убивали... Мы защищались, но ведь убивали его отца, его брата. С позиций самобороны мы их убивали. Возможно, чтобы этот юноша все забыл и жил с нами в мире?... Пять лет, десять лет эта месть будет тлеть-тлеть-тлеть и снова возгорится. И та же борьба, та же война начнется снова. Я так думаю, невозможно, после всего этого - невозможно. Мы воевали, взяли земли, в нашем поколении укоренилась эта вражда.
■ Я потеряла мужа на войне. Я бы не хотела, чтобы мои дочери потеряли своих мужей на войне. У нас учится много ребят из семей погибших. Я бы не хотела, чтобы дальше это было. Я знаю, что сегодня умирают те парни, которые получили ранения на этой войне. Я не хочу чтобы и дальше так было... Я хочу чтобы наша Армения, маленькая, большая, великая, не имела бы врага и не создавала бы образ врага. Я хочу, чтобы тоже самое было и в Азербайджане.
■ Знаете... мы много, очень много жертв дали в этой войне, и улучшая наши отношения мы сводим к нулю, то что погибли люди...
■ Я родилась в Ханларском районе в селе Мартунашен и когда в 1994 году я переселилась сюда, я как человек, не как армянка, как человек, я очень плохо себя чувствовала, когда видела детскую обувь, детскую коляску, ведь люди жили в этих домах, как человек я очень переживаю, но как армянка говорю: мы не можем жить вместе, тем более в Лачине. Если турок будет жить в Лачине, будет бомбить наш Горис, будет бомбить Карабах, невозможно, чтобы мы вместе жили, невозможно. Как человек я понимаю того азербайджанца, который горюет, плачет по своей могиле, потому что мы тоже горюем, могила моего отца сейчас там, мы тоже всей семьей горюем, я как человек их понимаю, но мы не можем жить вместе.
■ Тому кто потерял родину, потерял свои могилы, ему очень трудно говорить о дружбе. Будет более правильно, если этим людям вернут могилы, дадут надежду, что они смогут вернуться когда-нибудь на родину и потом уже ставить эти вопросы. Это конечно мое личное мнение. Вы только что слушали людей, которые свои телом укрывали детей от танков и попадали под бомбежку с воздуха, никто другой этого не видел, это чувствовали только люди, на которых шла атака. Когда вспоминаем те дни, сердце наполняется болью. Наверно пока еще слишком рано. Но придет время, когда мы сможем поделиться друг с другом, помочь друг другу.
■ Значит здесь только Карабах - Азербайджан или Армения - Азербайджан не могут решить. Международное давление слишком большое на эту проблему, и поэтому здесь у нас нет голоса. Мы говорим, надо так решить, сяк решить, но это невозможно, здесь интересы больших государств, мощных государств, сталкиваются на этой маленькой земле. Политика пантюркизма сейчас не выгодна Америке, немного Америка наверно сдерживает, чтобы нас совсем не стерли с лица земли. Просто когда Армения говорит что у нас армия, и так далее и так далее, это мы просто себе надежду даем, если не будет России, если интересы Америки не будут в противоречии с интересами Турции, нам - конец.
■ Европейским интересам не на руку участие Карабаха в переговорах. Почему? Потому что те двое признанных входят в ООН и им они могут диктовать свою волю, европейцы могут им диктовать свою волю. А Карабах гиря, и не чашка весов. Карабах - это, мы абра называем, то туда ставит, то сюда, европеец, та рука, которая играет, карабахец для него как игральная карта, то на одну чашку весов ставит, то на другую. Если нужно оседлать Азербайджан в каком-нибудь политическом вопросе, пугают его карабахской проблемой, Армению тоже пугают тем же карабахским вопросом. Если Европа и Америка пожелают, захотят доказать, что это не предмет спора, что Карабах - армянская земля и должна оставаться, они на своих кухнях имеют десятки программ, чтобы доказать это и доказать обратное, что эта земля не наша. Что им выгодно в данный момент, то и делают...
■ Вот посмотрите на наших детей. Тридцать-сорок процентов - дети погибших. Может ли этот ребенок забыть, что его отца убил турок? Или ребенок турка может забыть о том, что его отца убил армянин?... Мы ведь тоже убивали... Мы защищались, но ведь убивали его отца, его брата. С позиций самобороны мы их убивали. Возможно, чтобы этот юноша все забыл и жил с нами в мире?... Пять лет, десять лет эта месть будет тлеть-тлеть-тлеть и снова возгорится. И та же борьба, та же война начнется снова. Я так думаю, невозможно, после всего этого - невозможно. Мы воевали, взяли земли, в нашем поколении укоренилась эта вражда.
Глава 5. В мире есть одна единственная нация - порядочные люди.
Когда наши страны начали между собой этот конфликт и этот очень тяжелый процесс, он охватил, думаю, сердца всех людей, которые жили и по ту и и по эту сторону. В эту войну втянулись все армяне и все азербайджанцы, все хорошие добрые люди, которые в принципе не хотели. И никому не нужна была эта война, но к сожалению, почему-то все сложилось так, что нам пришлось взять в руки оружие и защищать границы...
... И армия, она круто изменила мою жизнь. Я все время мечтал опять попасть в этот город, опять попасть в Баку, посмотреть на свои родные места, увидеть свои улицы... и по воле судьбы моя мечта сбылась. Я конечно не мог представить, что в моей жизни все сложится так и я увижу свой город именно таким образом... Я лежал в палате Военно-морского госпиталя и из окна было видно море...
... И армия, она круто изменила мою жизнь. Я все время мечтал опять попасть в этот город, опять попасть в Баку, посмотреть на свои родные места, увидеть свои улицы... и по воле судьбы моя мечта сбылась. Я конечно не мог представить, что в моей жизни все сложится так и я увижу свой город именно таким образом... Я лежал в палате Военно-морского госпиталя и из окна было видно море...