ПАТРИОТИЗМ – ПОСЛЕДНЕЕ ПРИБЕЖИЩЕ ОДИНОКИХ
Помню, лет 10 назад как то раз зашла в большой разношерстной компании речь о правах человека (бедные права человека, кто только о них не говорил и чего только не говорил!), и один писатель, уже немолодой, в порядке лирического отступления пожаловался на неэффективность устарелых идеологических парадигм: «Всё понимаю – ну там, коммунистическая идеология, буржуазная... Одного только никак не пойму: какая идеология была у Гитлера?» А один нехороший человек возьми и скажи: «Простая, всего два пункта. Пункт 1: немцы молодцы (и королларий: остальные все г... ). Пункт 2: права нации выше прав человека (и королларий: если ты дорожишь своими правами – значит, ты сволочь неблагодарная)». И мы сделали вид, что к нам это никак не относится. А ведь у большинства из нас, живущих на просторах бывшего СССР, идеология именно такая, другой мы за 20 лет не придумали.
Многим из нас вторая половина 80-х годов принесла радость освобождения – освобождения от комплексов одинокого, никчемного и никому, в сущности, ненужного советского человека. Мы вдруг почувствовали себя участниками исторических событий – это было страшновато, но зато какая радость новизны! Освободившись от душных объятий прежней нашей матушки – советской родины-матери – мы поспешили укрыться от страхов и сомнений в объятиях нашей исконной матушки – родной старушки-нации. Прежняя мама оказалась бездарной и бессердечной, она так и не смогла нас прилично одеть и накормить и только врала, что мы у нее сытые и ухоженные, зато новая – она же исконная – примет нас как родных. Таким образом, мы разом обретали и маму, и многочисленную родню. Мы вдруг осознали, что все мы – братья, и с радостью узнавали родные черты в незнакомых лицах: «Он так похож на меня – и я так похож на него!» И мир сразу поделился на своих и чужих. И нечего стесняться старых фобий – интернационализм отменили, теперь мы патриоты.
Я армянин (предки мои из Карса), и своя рубашка мне ближе к телу, поэтому говорить буду об армянах. Помню, Карина М. написала для газеты московского «Мемориала» заметку о месхетинцах. И помню, какой фурор вызвала эта заметка в Тбилиси: «Армяне хотят заселить в Грузию месхетинцев!». То есть Карина М. – не человек, который может иметь свои собственные представления о справедливости и гуманности: она – «армяне». Помню, как друг мой, неглупый вроде человек, спросил у меня: «Она считает себя армянкой?». То есть если ты вдруг пожалел не того – значит, у тебя проблемы с идентичностью. Экзистенциальные проблемы, недостойные патриота.
Обретя, наконец, настоящую родину, мы потеряли весь мир. Это было страшновато, зато какая радость узнавания! Радость обретения новой, коллективной индивидуальности. За неимением собственной, индивидуальной личности мы были рады стать частью личности общей, коллективной. И делать грозные заявления от ее имени (от своего-то имени мы до тех пор старались не высовываться). И быть всегда правыми. Как сказал один философ, основная потребность человека – быть всегда правым. Быть правым в одиночку – крайне неудобно. Гораздо легче быть правым вместе со всеми.
А самый верный способ быть всегда правым, причем не затрачивая умственных усилий – это заиметь идеологию. Пункт 1 этой нашей идеологии (надо только заменить немцев местоимением «мы») настолько привлекателен, что каждый с радостью соглашается с пунктом 2. Тем более, что этот второй пункт не только освобождает нас от неприятной обязанности самому соображать, быть личностью, но и делает нас членами могучего коллектива (приятно ведь знать, что о тебе и за тебя уже думает твоя родная нация – как в свое время нашим мамам и папам было приятно знать, что о них и за них думает Сталин). Нам так тепло, приятно покоиться в уютных материнских объятиях родной нации – ведь мы же с детских лет боялись не старости (кто думает о старости в детские-то годы?), мы взрослеть боялись, и в большинстве своем так и не выросли, а только постарели. Мама всегда права, мама заботится, чтоб ты человеком вырос. А мы, как и раньше, не против «стать человеком» – лишь бы не взрослым человеком.
От тебя никто не требует быть мозгом нации – достаточно быть ее клеточкой, чтоб участвовать в обмене ее веществ. И не учи свою маму, сопляк.
Собственно, новая наша матушка оказалась не такой заботливой, как мы ожидали. Наиболее шустрые из нас сразу это поняли и смотались за границу. Но мы, как и подобает патриотам, были готовы бороться за светлое будущее. «До сих пор нами занимались чужие дяди, и нам было плохо, сейчас мы берем свою судьбу в свои руки, устроим свою жизнь так, как мы хотим – и нам будет хорошо», говорили мы (человеку инфантильному приятно почувствовать себя взрослым – это избавляет его от необходимости взрослеть). Оказалось, что это не так просто – и к старым нашим, неизжитым комплексам прибавились еще и новые. После всех наших стрессов, коллективных и индивидуальных, характер наш окончательно испортился. Но мы по-прежнему патриоты.
И патриотизм наш, как всякая религия, порождает неверие и ханжество. Помню, несколько лет назад я пошел на конференцию о Геноциде. (Иностранец может спросить: о каком именно геноциде? А армянин может употреблять это слово без прилагательного – примерно как меломан говорит «Девятая симфония», не уточняя – чья, или как мы говорим «Александр Дюма», не уточняя «отец».) На стенах в фойе были совершенно жуткие черно-белые фото: груды полуразложившихся трупов, черепа с оскаленными зубами, дети-скелетики со вздувшимися животами, как в Черной Африке. В перерыве там же, в фойе, накрыли столы, принесли сладкие пирожные. И никто не подавился, даже не поперхнулся. Может, участники конференции оголодали? Нет, это было не в голодных 90-х – и хозяева, и гости выглядели вполне упитанными, не тем будь помянуты.
Означает ли это, что быть патриотом стыдно? Конечно же, нет. Патриотизм – чувство вполне естественное. Для человека вполне естественно любить родину. Быть патриотом не стыдно – стыдно трубить о своем патриотизме. Любовь к родине, как и всякая большая любовь – чувство интимное. Приятно, конечно, послушать, как тенор-баритон надрывается со сцены:
Всех, кто скажет, что другая
Здесь равняется с тобой,
Всех, любовию сгорая,
Всех зову на смертный бой!
Но если он и в жизни всех зовет – он смешон. Лечиться надо!
Эмиль Адельханов
16-03-12
Многим из нас вторая половина 80-х годов принесла радость освобождения – освобождения от комплексов одинокого, никчемного и никому, в сущности, ненужного советского человека. Мы вдруг почувствовали себя участниками исторических событий – это было страшновато, но зато какая радость новизны! Освободившись от душных объятий прежней нашей матушки – советской родины-матери – мы поспешили укрыться от страхов и сомнений в объятиях нашей исконной матушки – родной старушки-нации. Прежняя мама оказалась бездарной и бессердечной, она так и не смогла нас прилично одеть и накормить и только врала, что мы у нее сытые и ухоженные, зато новая – она же исконная – примет нас как родных. Таким образом, мы разом обретали и маму, и многочисленную родню. Мы вдруг осознали, что все мы – братья, и с радостью узнавали родные черты в незнакомых лицах: «Он так похож на меня – и я так похож на него!» И мир сразу поделился на своих и чужих. И нечего стесняться старых фобий – интернационализм отменили, теперь мы патриоты.
Я армянин (предки мои из Карса), и своя рубашка мне ближе к телу, поэтому говорить буду об армянах. Помню, Карина М. написала для газеты московского «Мемориала» заметку о месхетинцах. И помню, какой фурор вызвала эта заметка в Тбилиси: «Армяне хотят заселить в Грузию месхетинцев!». То есть Карина М. – не человек, который может иметь свои собственные представления о справедливости и гуманности: она – «армяне». Помню, как друг мой, неглупый вроде человек, спросил у меня: «Она считает себя армянкой?». То есть если ты вдруг пожалел не того – значит, у тебя проблемы с идентичностью. Экзистенциальные проблемы, недостойные патриота.
Обретя, наконец, настоящую родину, мы потеряли весь мир. Это было страшновато, зато какая радость узнавания! Радость обретения новой, коллективной индивидуальности. За неимением собственной, индивидуальной личности мы были рады стать частью личности общей, коллективной. И делать грозные заявления от ее имени (от своего-то имени мы до тех пор старались не высовываться). И быть всегда правыми. Как сказал один философ, основная потребность человека – быть всегда правым. Быть правым в одиночку – крайне неудобно. Гораздо легче быть правым вместе со всеми.
А самый верный способ быть всегда правым, причем не затрачивая умственных усилий – это заиметь идеологию. Пункт 1 этой нашей идеологии (надо только заменить немцев местоимением «мы») настолько привлекателен, что каждый с радостью соглашается с пунктом 2. Тем более, что этот второй пункт не только освобождает нас от неприятной обязанности самому соображать, быть личностью, но и делает нас членами могучего коллектива (приятно ведь знать, что о тебе и за тебя уже думает твоя родная нация – как в свое время нашим мамам и папам было приятно знать, что о них и за них думает Сталин). Нам так тепло, приятно покоиться в уютных материнских объятиях родной нации – ведь мы же с детских лет боялись не старости (кто думает о старости в детские-то годы?), мы взрослеть боялись, и в большинстве своем так и не выросли, а только постарели. Мама всегда права, мама заботится, чтоб ты человеком вырос. А мы, как и раньше, не против «стать человеком» – лишь бы не взрослым человеком.
От тебя никто не требует быть мозгом нации – достаточно быть ее клеточкой, чтоб участвовать в обмене ее веществ. И не учи свою маму, сопляк.
Собственно, новая наша матушка оказалась не такой заботливой, как мы ожидали. Наиболее шустрые из нас сразу это поняли и смотались за границу. Но мы, как и подобает патриотам, были готовы бороться за светлое будущее. «До сих пор нами занимались чужие дяди, и нам было плохо, сейчас мы берем свою судьбу в свои руки, устроим свою жизнь так, как мы хотим – и нам будет хорошо», говорили мы (человеку инфантильному приятно почувствовать себя взрослым – это избавляет его от необходимости взрослеть). Оказалось, что это не так просто – и к старым нашим, неизжитым комплексам прибавились еще и новые. После всех наших стрессов, коллективных и индивидуальных, характер наш окончательно испортился. Но мы по-прежнему патриоты.
И патриотизм наш, как всякая религия, порождает неверие и ханжество. Помню, несколько лет назад я пошел на конференцию о Геноциде. (Иностранец может спросить: о каком именно геноциде? А армянин может употреблять это слово без прилагательного – примерно как меломан говорит «Девятая симфония», не уточняя – чья, или как мы говорим «Александр Дюма», не уточняя «отец».) На стенах в фойе были совершенно жуткие черно-белые фото: груды полуразложившихся трупов, черепа с оскаленными зубами, дети-скелетики со вздувшимися животами, как в Черной Африке. В перерыве там же, в фойе, накрыли столы, принесли сладкие пирожные. И никто не подавился, даже не поперхнулся. Может, участники конференции оголодали? Нет, это было не в голодных 90-х – и хозяева, и гости выглядели вполне упитанными, не тем будь помянуты.
Означает ли это, что быть патриотом стыдно? Конечно же, нет. Патриотизм – чувство вполне естественное. Для человека вполне естественно любить родину. Быть патриотом не стыдно – стыдно трубить о своем патриотизме. Любовь к родине, как и всякая большая любовь – чувство интимное. Приятно, конечно, послушать, как тенор-баритон надрывается со сцены:
Всех, кто скажет, что другая
Здесь равняется с тобой,
Всех, любовию сгорая,
Всех зову на смертный бой!
Но если он и в жизни всех зовет – он смешон. Лечиться надо!
Эмиль Адельханов
16-03-12