ПРИЧИНА СМЕРТИ: НЕИЗВЕСТНА
В Армении и Азербайджане считают погибших. Раствор, в который погружена старая ненависть – казалось бы, уже давно неспособный быть еще круче, – все насыщается и крепнет. И так по обе стороны линии фронта, изменившейся на пару господствующих высот, за которые погибли те, кого в Армении и Азербайджане сегодня считают и хоронят. А похороны – пик ненависти.
За что здесь погибали до мая 1994 года, когда прекратилась война, с обеих сторон знают точно: за земли, которые считали своими. Сегодня этот ответ, дежурный, как поминальный тост за героев, – ложь. Над ней нельзя задумываться, и в нее следует только неукоснительно верить. Азербайджан, даже если предположить, что он сознательно предпринял наступление, едва ли ставил целью возврат Карабаха. Или хотя бы его части. Или хотя бы части тех семи районов, которые карабахцы заняли 20 лет назад за пределами собственной территории. Ни в победных рапортах, ни в аналитических выкладках не видно никаких признаков того, что руководство ставило перед собой исторические цели. Кто-то называет это разведкой боем. Кто-то помечает на картах те самые господствующие высоты, которые азербайджанцы заняли и которые могут пригодиться, если Баку вознамерится начать войну по-настоящему. А могут не пригодиться. 93 погибших. Минимум.
В общем, блицкрига, который, как уверяют в Армении, сорвался только благодаря героизму армянского солдата, никто, скорее всего, не планировал. Что вовсе не отменяет героизма. За что ненавидеть, если правильно на обеих сторонах сформулировать вопросы? За что умирали азербайджанцы? Конечно, территориальная целостность, борьба с оккупантами, родная земля, ни пяди врагу. Надо будет – дойдем до Еревана, как, впрочем, в Ереване грозятся водрузить армянский флаг в Баку. Зачем? Какой Карабах нужен в возвращенном состоянии азербайджанцам? В виде выжженной земли, усеянной телами тех, кто не успел уйти? В виде того Агдама, занятого карабахцами, руин, всем своим видом показывающих, что на них уже ничего никогда не вырастет? А ни в каком другом виде Карабах не вернется, и все это знают. Зачем? Еще раз: 93 человека. Минимум.
За что гибли армяне? Обе стороны, посредники, вообще, все вовлеченные в процессы войны и мира понимают, что формула урегулирования – это в конечном счете районы в обмен на статус. Или не все районы в обмен на двусмысленный статус. Как-то так и никак иначе. Районы придется, так или иначе, отдавать, Карабах придется, так или иначе, признавать, все остальное экзотика от лукавого или план Гоббла с неописуемым обменом Лачинского коридора на коридор, соединяющий Азербайджан с Нахичеванью. То есть те, кто отправляет умирать за возвращение Карабаха, прекрасно знают, что он все равно не вернется.
И точно так же армяне гибнут за территории, которые рано или поздно придется отдавать. Но они, по крайней мере, обороняются, полагая эти районы поясом безопасности. Но и здесь тоже есть вопросы, которые никто не торопится задать, подменяя их все теми же, давно подготовленными ответами.
Справедливости нет, апеллировать не к чему. Право на формальную неправоту неотъемлемо в любой полемике с размытыми правилами, которые никто не собирается выполнять. Азербайджанцы говорят о праве на справедливую войну, карабахцы в своей Конституции провозглашают занятые районы своей территорией. Понятно, что для армянской стороны это элемент большой и нескончаемой торговли вокруг статуса. Но при этом – и вызов, которым обрекаешь себя на постоянное напряжение и, стало быть, ежеминутную готовность к отпору. И все просто. Не можешь – не надувай щек. Можешь – значит, известия о многомиллионных в долларах оружейных сделках врага, пусть даже с тем, кто считается твоим другом, должны стать сигналом для собственной мобилизации. Чего бы онa ни стоила. Но не поводом для детской обиды на друга, который другом никогда и не был, и все это тоже всегда знали, но это великое везение любой армянской власти – готовность вверенного гражданина во все это верить, несмотря ни на что.
Какой бы ни была линия Москвы в Карабахе, она реализуема лишь в той степени, в которой ее готовы поддерживать сами Баку и Ереван. Россия, даже такая, какая она есть, в этом сюжете вторична. Москва, конечно, хотела бы быть коварной, ввести миротворцев, диктовать условия обеим сторонам. Но никто не мешает возразить, но внятно и с пониманием последствий.
Но тогда могут появиться те самые вопросы. Почему за то, что армяне считают святым, им приходится воевать оружием 80-х годов, как посетовал армянский президент, и где деньги, которые должны были пойти на то, что армяне считают таким святым? Какова политическая цена, которую Армения платит за непреклонность в вопросе занятых районов, и кому и, главное, зачем она платит за старую привычку верить в простые ответы о вечных врагах и вечных друзьях? Ведь все сходится. Турки – враги, значит, остается Москва, но она предала, и за это погибли минимум 73 человека, но премьер Овик Абрамян все равно едет в Москву, не считая ее даже Каноссой. Что выглядело бы хоть ненамного достойнее того, что получилось. Такой власти проще выглядеть смешной, но со своими. И не отвечать на вопросы, которые все равно встанут, но нескоро. Война, особенно если это не совсем война, списывает не все. Ненависть надежнее.
Вадим Дубнов
13-04-16
«Эхо Кавказа»
За что здесь погибали до мая 1994 года, когда прекратилась война, с обеих сторон знают точно: за земли, которые считали своими. Сегодня этот ответ, дежурный, как поминальный тост за героев, – ложь. Над ней нельзя задумываться, и в нее следует только неукоснительно верить. Азербайджан, даже если предположить, что он сознательно предпринял наступление, едва ли ставил целью возврат Карабаха. Или хотя бы его части. Или хотя бы части тех семи районов, которые карабахцы заняли 20 лет назад за пределами собственной территории. Ни в победных рапортах, ни в аналитических выкладках не видно никаких признаков того, что руководство ставило перед собой исторические цели. Кто-то называет это разведкой боем. Кто-то помечает на картах те самые господствующие высоты, которые азербайджанцы заняли и которые могут пригодиться, если Баку вознамерится начать войну по-настоящему. А могут не пригодиться. 93 погибших. Минимум.
В общем, блицкрига, который, как уверяют в Армении, сорвался только благодаря героизму армянского солдата, никто, скорее всего, не планировал. Что вовсе не отменяет героизма. За что ненавидеть, если правильно на обеих сторонах сформулировать вопросы? За что умирали азербайджанцы? Конечно, территориальная целостность, борьба с оккупантами, родная земля, ни пяди врагу. Надо будет – дойдем до Еревана, как, впрочем, в Ереване грозятся водрузить армянский флаг в Баку. Зачем? Какой Карабах нужен в возвращенном состоянии азербайджанцам? В виде выжженной земли, усеянной телами тех, кто не успел уйти? В виде того Агдама, занятого карабахцами, руин, всем своим видом показывающих, что на них уже ничего никогда не вырастет? А ни в каком другом виде Карабах не вернется, и все это знают. Зачем? Еще раз: 93 человека. Минимум.
За что гибли армяне? Обе стороны, посредники, вообще, все вовлеченные в процессы войны и мира понимают, что формула урегулирования – это в конечном счете районы в обмен на статус. Или не все районы в обмен на двусмысленный статус. Как-то так и никак иначе. Районы придется, так или иначе, отдавать, Карабах придется, так или иначе, признавать, все остальное экзотика от лукавого или план Гоббла с неописуемым обменом Лачинского коридора на коридор, соединяющий Азербайджан с Нахичеванью. То есть те, кто отправляет умирать за возвращение Карабаха, прекрасно знают, что он все равно не вернется.
И точно так же армяне гибнут за территории, которые рано или поздно придется отдавать. Но они, по крайней мере, обороняются, полагая эти районы поясом безопасности. Но и здесь тоже есть вопросы, которые никто не торопится задать, подменяя их все теми же, давно подготовленными ответами.
Справедливости нет, апеллировать не к чему. Право на формальную неправоту неотъемлемо в любой полемике с размытыми правилами, которые никто не собирается выполнять. Азербайджанцы говорят о праве на справедливую войну, карабахцы в своей Конституции провозглашают занятые районы своей территорией. Понятно, что для армянской стороны это элемент большой и нескончаемой торговли вокруг статуса. Но при этом – и вызов, которым обрекаешь себя на постоянное напряжение и, стало быть, ежеминутную готовность к отпору. И все просто. Не можешь – не надувай щек. Можешь – значит, известия о многомиллионных в долларах оружейных сделках врага, пусть даже с тем, кто считается твоим другом, должны стать сигналом для собственной мобилизации. Чего бы онa ни стоила. Но не поводом для детской обиды на друга, который другом никогда и не был, и все это тоже всегда знали, но это великое везение любой армянской власти – готовность вверенного гражданина во все это верить, несмотря ни на что.
Какой бы ни была линия Москвы в Карабахе, она реализуема лишь в той степени, в которой ее готовы поддерживать сами Баку и Ереван. Россия, даже такая, какая она есть, в этом сюжете вторична. Москва, конечно, хотела бы быть коварной, ввести миротворцев, диктовать условия обеим сторонам. Но никто не мешает возразить, но внятно и с пониманием последствий.
Но тогда могут появиться те самые вопросы. Почему за то, что армяне считают святым, им приходится воевать оружием 80-х годов, как посетовал армянский президент, и где деньги, которые должны были пойти на то, что армяне считают таким святым? Какова политическая цена, которую Армения платит за непреклонность в вопросе занятых районов, и кому и, главное, зачем она платит за старую привычку верить в простые ответы о вечных врагах и вечных друзьях? Ведь все сходится. Турки – враги, значит, остается Москва, но она предала, и за это погибли минимум 73 человека, но премьер Овик Абрамян все равно едет в Москву, не считая ее даже Каноссой. Что выглядело бы хоть ненамного достойнее того, что получилось. Такой власти проще выглядеть смешной, но со своими. И не отвечать на вопросы, которые все равно встанут, но нескоро. Война, особенно если это не совсем война, списывает не все. Ненависть надежнее.
Вадим Дубнов
13-04-16
«Эхо Кавказа»
Кавказский Центр Миротворческих Инициатив
© Ассоциация Текали - info@southcaucasus.com
