ТИФЛИС.
ЕГО ВСЕГДА НЕ ХВАТАЕТ
Эссе в пионерском стиле
Тифлис. Жившие здесь в начале XX века турки, армяне, грузины, и даже курды, знали языки друг друга, минимум на бытовом уровне. Именно здесь (кстати, в армянском квартале) находилась редакция журнала «Молла Насреддин», выходящего 20 тысячным тиражом. Журнал «Молла Насреддин» читали во всем мусульманском мире, хотя тогда всего только три процента мусульман имели честь быть грамотными.
Семинария в Гори. Начало реальной истории Азербайджана. Здесь учились Джалиль Мамедкулизаде, основоположник академической музыки Узеир Гаджибеков и многие другие. Они по субботам и воскресеньям отдыхали в Тифлисе. Тифлис – это всегда активная тема в литературе Азербайджана. Потому что Тифлис тогда был (и сейчас остался) духовной, культурной столицей Кавказа. Нормальные, цивилизованные люди в Тифлисе удостаивались чести дышать воздухом культуры, пить, гулять, выпендриваться, флиртовать, заниматься своими творческими делами. В то время в Баку невозможно было ходить в нормальной человеческой одежде - люди смеялись и обзывали «интеллигентами». Слово «интеллигент» тогда звучало более обидно, чем «пидор».
У каждого человека есть свой город. Тифлис – это мой город. Город, где я свободен. Здесь есть энергия, мистика, которая притягивает меня. Об одном и том же городе могу писать только один раз. Во второй раз про тот же самый город – не получается – даже если в нем случилось что-нибудь очень интересное. Но Тифлис – исключение. Это единственный город, о котором я пишу снова и снова. Каждый раз, вернувшись домой, пишу о Тифлисе. И поэтому есть много моих статей, начинающихся так:
Тифлис – литературный город. Каждая улица, каждое кафе, вилки, ложки, тарелки пахнут литературой. Мучительно длинные тосты княжеских родов – тоже литература. Признаюсь, что только для того, чтобы побывать в Тифлисе, я соглашался участвовать на дурацких семинарах и конференциях. И соглашусь опять, если они будут проходить в Тифлисе.
Так вот однажды в этом литературном городе я познакомился с одним литературным человеком. Я сразу понял: этот человек создан для монолога. Узнав, что я живу в Баку, он открылся, и как открылся. Русские говорят, что самая хорошая закуска к водке, это не соленый огурец, а человек, с которым ты пьешь, который сидит рядом или напротив, в принципе нет разницы как сидеть. Я забыл его имя, но помню все, что он говорил и манеру разговора, и как он жестикулировал. Когда он поступил в институт своими силами, отец дал ему большую сумму и сказал: возьми и трать как хочешь, это твои деньги. Оказывается, отец копил эту сумму, чтобы дать взятку и устроить сына в институт. И вот он взял эти деньги и поехал в Баку. Сам не зная, почему именно в Баку. Человек, созданный для монолога, описывал мне улицы, где останавливался, рассказывал, где гулял, как гулял. Говорил он с большой охотой. Я чувствовал, что это были одни из самых счастливых дней его жизни. Он говорил долго и уже к концу добавил: в Баку у меня была большая любовь. Здесь я уже не мог молча слушать, и был вынужден его перебить:
- Странно, у нас редко бывает разделенная любовь. Один раз точно была, но когда, никто не знает. Девушка бросилась с башни.
- Нет, Вы неправильно поняли. Я девушку взял с собой из Тбилиси. Она была грузинка.
Так бы и сказал сразу, чтобы было понятно. А то я подумал, преувеличивает…
Каждый раз, когда поезд Тифлис-Баку двигается с места, я чувствую, что мне опять не хватило времени. Сразу вспоминаю те места, куда мне обязательно надо было пойти, но не успел. Каждый раз покидая Тифлис, думаю о том, как мало я здесь остался. Тифлис, его всегда мало, ведь Тифлис для нас
Давайте посмотрим, кто наши соседи. Казахстан – без комментариев. Туркменистан – тоже, без комментариев. Иран – вообще без комментариев. Дагестан – здесь нужен маленький комментарий. В Дагестане половина населения – пенсионеры, другая половина – спортсмены, борцы. В Махачкале есть специальный сервис, где ломают уши. Тот, кто не успел вовремя заняться спортом, имея на это очень серьезные причины, ломает себе уши, чтобы выглядеть спортивно. Чтобы люди могли по ушам определить, что он в свое время занимался борьбой, и бросил спорт по очень серьезным причинам. Несмотря на существование режима прекращения огня с Арменией, она тоже не может быть глотком свежего воздуха для нас. Им там самим нужна подушка. Остается только Тифлис. И близко. И добираться дешево. Можно даже купить билет на поезд за час до отправления. Всем хватает.
ОПЯТЬ ОДНАЖДЫ
Мы сидели и пили. За столом сидел поэт Шота. Который не Руставели. Он наш современник. Вдруг я вспомнил свой учебник литературы. Там было написано приблизительно так: Основоположник азербайджанской драматургии жил и творил в Тифлисе. Он там дружил с армянскими просветителями и грузинскими. Не помню сейчас именно какими. Но интернационал был точно. Вспоминая об этом, я открыл новую истину. Конечно, я не сравниваю себя с Ахундовым. Просто для меня истина уже несколько раз открывалась через параллельные ситуации. Вот я тоже часто бываю в Тифлисе. У меня есть друзья – грузины. Даже армянина можно найти для ассортимента. Поэты, писатели. Один из них – Шота, например. Странно, мы много пили вместе, но я не читал ни одной строки, написанной Шотой. Может быть, он интересно пишет. Он тоже не знает, что я пишу. О чем, какие темы, жанр какой, стиль. Просто он знает: я - писатель, я знаю: он - поэт. Вот и все. Как раз была моя очередь сказать тост. И я сказал о том, что вспомнил в тот момент: Во время Советского Союза (я был советским школьником) в нашем учебнике литературы было написано: основоположник азербайджанской драматургии жил и творил в Тифлисе. Там он дружил с армянским просветителем, таким-то -ЯНом, и грузинским просветителем, таким-то -ШВИЛИ или -ДЗЕ. Они читали друг другу свои произведения, советовались друг с другом, очень сильно поддерживали друг друга. Конечно, потом по очень серьезным причинам армян убрали из учебников. Оказывается Ахундов знал тогда, кто такие армяне, и не дружил с ними. Остались грузины. Но по-моему они не читали друг другу своих произведений. Просто дружили. Кушали вместе, пили, может быть. Ахундов не знал, что пишет -ЯН, -ДЗЕ, -ШВИЛИ… -ЯН, -ДЗЕ, -ШВИЛИ тоже не знали, что пишет Ахундов. Как я и Шота. Пьем, гуляем, дружим. Но не знаем, что пишет друг. Если завтра образуется империя, эта дружба превратится в историю. Шота и Сеймур дружили, поддерживали друг друга… Читали друг другу свои произведения… В империи очень легко создать историю для маленького народа. Один раз уже создали. Есть опыт. В империи создать историю маленького народа, также легко как сломать уши в Махачкале и выглядеть как борец. Ты не занимался спортом, не бегал, не прыгал, не сбрасывал вес, сломал уши – и все. Люди смотрят и говорят: Он тоже спортсмен. И сам веришь, что ты – спортсмен. Начинаешь сочинять спортивные рассказы. Таким образом русские создали для армян, для грузин, для узбеков, для казахов историю, литературу, театр, дом культуры. Сломали им уши, и они стали выглядеть как спортсмены. Дорогие читатели, не забывайте: то, что вы читаете – это тост. За бутылкой мечтать не вредно. Я продолжаю свой тост. Но если не будет империи, наша дружба превратиться в похмелье.
В тот день мы сидели долго, до поздней ночи, и много пили. С империей то, что мы пили вместе, превратилось в историю, без империи – в обычный тифлисский похмел. Голова болит? Надо бутылку пива. Или выжать лимон в «Боржоми». Пьешь. Все убирает.
Семинария в Гори. Начало реальной истории Азербайджана. Здесь учились Джалиль Мамедкулизаде, основоположник академической музыки Узеир Гаджибеков и многие другие. Они по субботам и воскресеньям отдыхали в Тифлисе. Тифлис – это всегда активная тема в литературе Азербайджана. Потому что Тифлис тогда был (и сейчас остался) духовной, культурной столицей Кавказа. Нормальные, цивилизованные люди в Тифлисе удостаивались чести дышать воздухом культуры, пить, гулять, выпендриваться, флиртовать, заниматься своими творческими делами. В то время в Баку невозможно было ходить в нормальной человеческой одежде - люди смеялись и обзывали «интеллигентами». Слово «интеллигент» тогда звучало более обидно, чем «пидор».
У каждого человека есть свой город. Тифлис – это мой город. Город, где я свободен. Здесь есть энергия, мистика, которая притягивает меня. Об одном и том же городе могу писать только один раз. Во второй раз про тот же самый город – не получается – даже если в нем случилось что-нибудь очень интересное. Но Тифлис – исключение. Это единственный город, о котором я пишу снова и снова. Каждый раз, вернувшись домой, пишу о Тифлисе. И поэтому есть много моих статей, начинающихся так:
ОДНАЖДЫ В ТИФЛИСЕ…
Тифлис – литературный город. Каждая улица, каждое кафе, вилки, ложки, тарелки пахнут литературой. Мучительно длинные тосты княжеских родов – тоже литература. Признаюсь, что только для того, чтобы побывать в Тифлисе, я соглашался участвовать на дурацких семинарах и конференциях. И соглашусь опять, если они будут проходить в Тифлисе.
Так вот однажды в этом литературном городе я познакомился с одним литературным человеком. Я сразу понял: этот человек создан для монолога. Узнав, что я живу в Баку, он открылся, и как открылся. Русские говорят, что самая хорошая закуска к водке, это не соленый огурец, а человек, с которым ты пьешь, который сидит рядом или напротив, в принципе нет разницы как сидеть. Я забыл его имя, но помню все, что он говорил и манеру разговора, и как он жестикулировал. Когда он поступил в институт своими силами, отец дал ему большую сумму и сказал: возьми и трать как хочешь, это твои деньги. Оказывается, отец копил эту сумму, чтобы дать взятку и устроить сына в институт. И вот он взял эти деньги и поехал в Баку. Сам не зная, почему именно в Баку. Человек, созданный для монолога, описывал мне улицы, где останавливался, рассказывал, где гулял, как гулял. Говорил он с большой охотой. Я чувствовал, что это были одни из самых счастливых дней его жизни. Он говорил долго и уже к концу добавил: в Баку у меня была большая любовь. Здесь я уже не мог молча слушать, и был вынужден его перебить:
- Странно, у нас редко бывает разделенная любовь. Один раз точно была, но когда, никто не знает. Девушка бросилась с башни.
- Нет, Вы неправильно поняли. Я девушку взял с собой из Тбилиси. Она была грузинка.
Так бы и сказал сразу, чтобы было понятно. А то я подумал, преувеличивает…
Каждый раз, когда поезд Тифлис-Баку двигается с места, я чувствую, что мне опять не хватило времени. Сразу вспоминаю те места, куда мне обязательно надо было пойти, но не успел. Каждый раз покидая Тифлис, думаю о том, как мало я здесь остался. Тифлис, его всегда мало, ведь Тифлис для нас
КИСЛОРОДНАЯ ПОДУШКА
Давайте посмотрим, кто наши соседи. Казахстан – без комментариев. Туркменистан – тоже, без комментариев. Иран – вообще без комментариев. Дагестан – здесь нужен маленький комментарий. В Дагестане половина населения – пенсионеры, другая половина – спортсмены, борцы. В Махачкале есть специальный сервис, где ломают уши. Тот, кто не успел вовремя заняться спортом, имея на это очень серьезные причины, ломает себе уши, чтобы выглядеть спортивно. Чтобы люди могли по ушам определить, что он в свое время занимался борьбой, и бросил спорт по очень серьезным причинам. Несмотря на существование режима прекращения огня с Арменией, она тоже не может быть глотком свежего воздуха для нас. Им там самим нужна подушка. Остается только Тифлис. И близко. И добираться дешево. Можно даже купить билет на поезд за час до отправления. Всем хватает.
ОПЯТЬ ОДНАЖДЫ
В ТИФЛИСЕ
Мы сидели и пили. За столом сидел поэт Шота. Который не Руставели. Он наш современник. Вдруг я вспомнил свой учебник литературы. Там было написано приблизительно так: Основоположник азербайджанской драматургии жил и творил в Тифлисе. Он там дружил с армянскими просветителями и грузинскими. Не помню сейчас именно какими. Но интернационал был точно. Вспоминая об этом, я открыл новую истину. Конечно, я не сравниваю себя с Ахундовым. Просто для меня истина уже несколько раз открывалась через параллельные ситуации. Вот я тоже часто бываю в Тифлисе. У меня есть друзья – грузины. Даже армянина можно найти для ассортимента. Поэты, писатели. Один из них – Шота, например. Странно, мы много пили вместе, но я не читал ни одной строки, написанной Шотой. Может быть, он интересно пишет. Он тоже не знает, что я пишу. О чем, какие темы, жанр какой, стиль. Просто он знает: я - писатель, я знаю: он - поэт. Вот и все. Как раз была моя очередь сказать тост. И я сказал о том, что вспомнил в тот момент: Во время Советского Союза (я был советским школьником) в нашем учебнике литературы было написано: основоположник азербайджанской драматургии жил и творил в Тифлисе. Там он дружил с армянским просветителем, таким-то -ЯНом, и грузинским просветителем, таким-то -ШВИЛИ или -ДЗЕ. Они читали друг другу свои произведения, советовались друг с другом, очень сильно поддерживали друг друга. Конечно, потом по очень серьезным причинам армян убрали из учебников. Оказывается Ахундов знал тогда, кто такие армяне, и не дружил с ними. Остались грузины. Но по-моему они не читали друг другу своих произведений. Просто дружили. Кушали вместе, пили, может быть. Ахундов не знал, что пишет -ЯН, -ДЗЕ, -ШВИЛИ… -ЯН, -ДЗЕ, -ШВИЛИ тоже не знали, что пишет Ахундов. Как я и Шота. Пьем, гуляем, дружим. Но не знаем, что пишет друг. Если завтра образуется империя, эта дружба превратится в историю. Шота и Сеймур дружили, поддерживали друг друга… Читали друг другу свои произведения… В империи очень легко создать историю для маленького народа. Один раз уже создали. Есть опыт. В империи создать историю маленького народа, также легко как сломать уши в Махачкале и выглядеть как борец. Ты не занимался спортом, не бегал, не прыгал, не сбрасывал вес, сломал уши – и все. Люди смотрят и говорят: Он тоже спортсмен. И сам веришь, что ты – спортсмен. Начинаешь сочинять спортивные рассказы. Таким образом русские создали для армян, для грузин, для узбеков, для казахов историю, литературу, театр, дом культуры. Сломали им уши, и они стали выглядеть как спортсмены. Дорогие читатели, не забывайте: то, что вы читаете – это тост. За бутылкой мечтать не вредно. Я продолжаю свой тост. Но если не будет империи, наша дружба превратиться в похмелье.
В тот день мы сидели долго, до поздней ночи, и много пили. С империей то, что мы пили вместе, превратилось в историю, без империи – в обычный тифлисский похмел. Голова болит? Надо бутылку пива. Или выжать лимон в «Боржоми». Пьешь. Все убирает.