Я - НЕГР
Тигран Товмасян
студент факультета
журналистики РАУ
Мастер-класс
Эльмира Мирзоева
студент факультета
журналистики РАУ
Мастер-класс
Эльмира Мирзоева
Я стоял на остановке и заглядывал в маршрутки и автобусы, ехавшие в сторону Зейтуна (один из кварталов Еревана). Я опаздывал. Вокруг было много народу, и все что-то говорили. Языка не понимал, но, казалось, что обсуждают меня.
Из-за постоянных грубых высказываний, косых взглядов и других проявлений предвзятого отношения со стороны народа уже, кажется, что все вокруг повторяется и даже обычный разговор случайных прохожих на улице воспринимается как ругательство в свой адрес, и боишься вслушиваться в интонацию разговаривающих.
Урок начинался через пятнадцать минут, а я пропускал одну маршрутку за другой. Когда она останавливалась, чтоб набрать пассажиров, смотрел, кто сидит внутри, и пропускал. Я научился определять некий сорт людей, с которыми не стоит садиться в общественный транспорт. На улице они говорят и проходят, в маршрутках они говорят и говорят, пока не доедут до места. А я сижу, слушаю, не понимаю и пытаюсь не встречаться с их взглядом. Я пропускал все маршрутки, в которых были они.
Страх быть униженным публично удерживает. Чем больше таких унижений проглатываешь, тем страшнее и неизбежнее кажутся предстоящие. А не проглотить их нельзя, так как никогда не знаешь точно, когда они относятся к тебе, а когда – нет. А может это и вовсе не унижения? Просто я не понимаю языка и его паралингвистических особенностей. До урока осталось пять минут. Я повернулся и с осознанием того, что до начала уже не успею, пошел домой. Квартира, которую я снимал, находилась не очень далеко от остановки, и я надеялся, что доберусь без неприятных происшествий. Уже второй день пропускаю занятия из-за “проблем с транспортом”.
Почти добрался до подъезда. Двое парней шли мне на встречу. Весело разговаривали. Заметили меня. Сразу стали серьезными. Я поспешил перейти улицу. Один оторвался и побежал за мной. Мы поравнялись. Я на него не смотрел. Он очень старательно набрал слюны и выплевался перед моими ногами, а потом с вызовом встал передо мной и стал смотреть в глаза. Подошел прохожий дедушка и с одобрением похлопал его по плечу. Я же поспешил удалиться.
Я приезжаю и, кажется, что вызываю у народа простой интерес. Все оглядываются, обсуждают, дети иногда заговаривают. Потом я понимаю, что вызываю не интерес, а отвращение. Я думаю, почему, и нахожу единственный ответ – потому, что я не такой, как они. Это отношение начинает казаться мне естественным.
Я быстро зашел в подъезд, поднялся на второй этаж, встал у своей двери, достал ключ, собрался им воспользоваться. Открылась дверь позади меня, я обернулся, передо мной стояла соседка, она, как обычно, нежно улыбнулась, кивком поздоровалась, жестами поинтересовалась, как дела и спустилась вниз. А я, счастливый, воспользовался ключом и с высоким настроением вошел.
После стольких оскорблений, любое человеческое отношение будит в душе положительные эмоции. Самое сильное из них – благодарность голодной собаки, которую кто-то наконец-то пожалел и накормил. Я презираю себя за эту благодарность, так как такое отношение должно быть естественным, и я не должен как-то особенно его воспринимать. Но я все равно не могу избавиться от этого чувства и продолжаю боготворить свою соседку.
Я направился к себе в комнату и стал ждать завтрашнего дня. Дома я чувствовал себя в безопасности.
26-03-07
Из-за постоянных грубых высказываний, косых взглядов и других проявлений предвзятого отношения со стороны народа уже, кажется, что все вокруг повторяется и даже обычный разговор случайных прохожих на улице воспринимается как ругательство в свой адрес, и боишься вслушиваться в интонацию разговаривающих.
Урок начинался через пятнадцать минут, а я пропускал одну маршрутку за другой. Когда она останавливалась, чтоб набрать пассажиров, смотрел, кто сидит внутри, и пропускал. Я научился определять некий сорт людей, с которыми не стоит садиться в общественный транспорт. На улице они говорят и проходят, в маршрутках они говорят и говорят, пока не доедут до места. А я сижу, слушаю, не понимаю и пытаюсь не встречаться с их взглядом. Я пропускал все маршрутки, в которых были они.
Страх быть униженным публично удерживает. Чем больше таких унижений проглатываешь, тем страшнее и неизбежнее кажутся предстоящие. А не проглотить их нельзя, так как никогда не знаешь точно, когда они относятся к тебе, а когда – нет. А может это и вовсе не унижения? Просто я не понимаю языка и его паралингвистических особенностей. До урока осталось пять минут. Я повернулся и с осознанием того, что до начала уже не успею, пошел домой. Квартира, которую я снимал, находилась не очень далеко от остановки, и я надеялся, что доберусь без неприятных происшествий. Уже второй день пропускаю занятия из-за “проблем с транспортом”.
Почти добрался до подъезда. Двое парней шли мне на встречу. Весело разговаривали. Заметили меня. Сразу стали серьезными. Я поспешил перейти улицу. Один оторвался и побежал за мной. Мы поравнялись. Я на него не смотрел. Он очень старательно набрал слюны и выплевался перед моими ногами, а потом с вызовом встал передо мной и стал смотреть в глаза. Подошел прохожий дедушка и с одобрением похлопал его по плечу. Я же поспешил удалиться.
Я приезжаю и, кажется, что вызываю у народа простой интерес. Все оглядываются, обсуждают, дети иногда заговаривают. Потом я понимаю, что вызываю не интерес, а отвращение. Я думаю, почему, и нахожу единственный ответ – потому, что я не такой, как они. Это отношение начинает казаться мне естественным.
Я быстро зашел в подъезд, поднялся на второй этаж, встал у своей двери, достал ключ, собрался им воспользоваться. Открылась дверь позади меня, я обернулся, передо мной стояла соседка, она, как обычно, нежно улыбнулась, кивком поздоровалась, жестами поинтересовалась, как дела и спустилась вниз. А я, счастливый, воспользовался ключом и с высоким настроением вошел.
После стольких оскорблений, любое человеческое отношение будит в душе положительные эмоции. Самое сильное из них – благодарность голодной собаки, которую кто-то наконец-то пожалел и накормил. Я презираю себя за эту благодарность, так как такое отношение должно быть естественным, и я не должен как-то особенно его воспринимать. Но я все равно не могу избавиться от этого чувства и продолжаю боготворить свою соседку.
Я направился к себе в комнату и стал ждать завтрашнего дня. Дома я чувствовал себя в безопасности.
26-03-07