Венчание и разлука

1.

Интересно, знают ли мои герои, что Платон ставил гомосексуальную любовь выше гетеросексуальной? Во всяком случае, это знание могло бы стать для моих героев маленьким утешением. Платон действительно трактовал гомосексуальную любовь как возврат к первичности, верил в это со всей искренностью. По его мнению, любовь к женщине – «страсть», а гомосексуальные чувства к мужчине – это стремление к божеству. То есть он верил, что гомосексуальная любовь – «духовна», «священна». Конечно, вопрос спорный, но это - мысли выдающегося философа, а не мои!

Аргументы гомосексуалов не ограничиваются одним Платоном. Например, голубых очень радует, что такой гигант, как Сократ, был геем и что в Древней Греции к подобным связям относились нормально. Действительно, в древнегреческой культуре имелось достаточно причин для гомосексуальных тенденций. В ту эпоху женщины считались низменными существами, обязанными подчиняться. Несмотря на демократию, в обществе царила половая и классовая дискриминация. Труд считался уделом женщин и рабов. Так что, подобная общественная жизнь способствовала бурному расцвету гомосексуальных связей.

Честно говоря, я не хотел бы сейчас утомлять читателя лирическими и философскими разговорами, субъективными рассуждениями. Знаю, всех вас интересует продолжение любовной истории, оборвавшейся в номере тбилисского отеля. Однако, если любезный читатель наберется терпения и разрешит мне это отступление, я попытаюсь набросать психологические портреты моих героев. Поскольку любой самостоятельный анализ и умственная гимнастика могут привести к неточным сознательным образам, весьма далеким от реальности.

Вы уже прочли треть книги и, наверно, хотите знать, что заставило автора взяться за эту запретную для стран третьего мира тему. Я будто слышу ваш вопрос - «почему?». Могу сказать лишь одно: человеческие отношения, и в особенности такие экстремальные, являются самым интересным объектом творческой практики и подобные отношения не могут ускользнуть от внимания такого маргинала как я.

Не знаю, что побудило двух представителей враждующих народов не только сделать шаг навстречу друг другу но и полностью слиться в одно целое. Я не знаю и не способен узнать, откуда взялась эта устращающая любовь. Могу лишь ломать голову над предположениями, пытаясь понять, и пожалуй, с вашего разрешения, простить этих двух молодых людей.

О таких людях, как Артуш и Заур, можно говорить все что угодно. Все имеют право обсуждать, судить и обвинять их. Но никого не интересует, какие условия и обстоятельства привели их в объятия друг друга.

Порой мне начинает казаться, что мои герои, отличающиеся от общей массы, испытывающие мучения в тисках менталитета, считают гетеросексуальную любовь «чувственным грехом» и потому избегают ее. Не следует понимать, что моих героев приверженцами голубой любви сделал насильственный абсолютистский характер кавказского менталитета. Ибо они стоят вне всего и всех, вне всяких ценностей и нарративов общества.

Земля, откуда они родом, официально не признаёт и еще долгие годы не будет признавать гомосексуальность. Однако, независимо от того, признает их старый Кавказ или нет, наличие в прошлом, настоящем и будущем гомосексуалистов в любом обществе – является неопровержимым фактом. Таких, как Заур с Артушем, тысячи, как в Армении, так и в Азербайджане. И многие из них вынуждены жить скрытно, утаивая свою сексуальную ориентацию.

Гомосексуальные тенденции у этих молодых людей появляются еще в детском возрасте. В том возрасте, когда это невозможно назвать любовью. В лучшем случае, их отношения можно назвать инстинктивной влюбленностью. К тому же я уверен - ни Заур, ни Артуш не знали, что тактический идеал в качестве голой абстракции играет роль активного унификатора и что унифицирующееся насилие и унифицируемая зависимость в результате этого проецируются на общество, а также на эрос. То есть ни один из них не осведомлен о социофилософских основах наистрашнейшего выбора(?) их жизни – гомосексуальности. Они сопоставили свои физические и ментальные стороны и в итоге дошли до гомосексуальной любви.

В нашей восточной традиции греховность сексуальности утверждается после опыта первой мастурбации. После первого «самопознания», самоудовлетворения с помощью руки ребенок встречается с родительским упреком. Верю, что в глубине души каждого гомосексуала можно разглядеть огорчение по поводу мастурбации в детстве и латентную ненависть к матери. К той самой матери, которая во время первых мастурбаций служила объектом фантазий…

Детская сексуальность, в отличие от взрослой, является жаждой самоутверждения и полноценности. Ее можно также назвать самовлюбленностью, выраженной в форме онанизма. В результате контакта рук с половым органом круг замыкается и становится ясно: объектом любви гомосексуала является его собственный образ, крепко утвердившийся в подсознании. Не случайно мы так часто становимся свидетелями того, как похожи друг на друга люди, составляющие гей-пару. Рядовым случаем является то, что мальчики с гомосексуальными тенденциями в детстве стоят обнаженными перед большим зеркалом и целуют свое отражение. В контакте пожилого мужчины с молодым парнем старший по возрасту видит в младшем свою неиссякаемую молодость и энергию. Именно в этом контексте обнаруживается схожесть гомосексуализма с мастурбацией. Имею в виду самовлюбленность: каждый гомосексуалист видит в партнере лишь себя и любит лишь себя.

Подтвержденный факт - матери во время кормления детей грудью испытывают сексуальное удовлетворение. Ничего стыдного в этом нет, это удовлетворение никак не вредит малышу. Однако порой матери для достижения сексуального удовлетворения используют своих детей, как сексуальный объект. Оставшаяся без мужчины мать Леонардо да Винчи тоже наверно испытывала оргазм от сосательного рефлекса малыша Леонардо. Возможно, за утонченной улыбкой Моны Лизы, которая веками изумляет любителей искусства, кроется сексуальное удовлетворение. На губах Моны Лизы застыла улыбка греха и наслаждения. Может быть, Леонардо во время своего кормления грудным молоком запомнил эту улыбку, и годы спустя запечатлел Мону Лизу, то есть собственную мать. Как знать?

Если в этом предположении есть доля истины, то наверно Леонардо расценивал отношения с женщинами в качестве инцеста, то есть секса с собственной матерью, именно поэтому ему не оставалось ничего иного, как стать гомосексуалом. Повзрослев, он передоверил свою роль, исполняемую в детстве, другим, а сам достигал оргазма, когда мужчина сосал его пенис. То есть Леонардо перевоплощался в свою мать, а склонившийся перед ним на колени и партнер, сосущий его член – воплощал ребенка! Признаемся, мы ненавидим Фрейда, потому что он поставил нас лицом к лицу с самими собой, показал нам истину во всей ее обескураживающей простоте. До Фрейда мы не знали, что сны обнажают наши изъяны, не думали об этом. Оказывается, мужчины, испытывающие сексуальную неудовлетворенность, в качестве последнего выхода видят сны, в которых они занимаются аутофелляцией. Это их мечты, покоящиеся в подсознании и беспокоящие их в снах. Подобные сны означают, что мужчина дополняет сам себя, самоутверждается. Попытки самоудовлетворения, желание обойтись без женщин присущи невротическим мужчинам, испытывающим подсознательный страх к женщинам.

А в каких условиях возникают рефлексы анальной фиксации? Когда мать делает клизму своему ребенку – разве она не вступает с ним в символическую половую связь? Конечно, побуждения матери могут быть самыми чистыми, а клизма – необходимой для здоровья ребенка. Однако от сексуальной символики этой процедуры никуда не денешься. Клизма, поставленная по всем правилам, еще никому не вредила. Однако если ребенку делают клизму каждый раз, когда он затрудняется при дефекации - это обязательно приведет к негативным последствиям. Матери, ощущающие собственную власть над детьми, подобным образом сублимируют свои женские переживания посредством этой процедуры. Они тайно самоудовлетворяются, вводя клизму в анус ребенка.

Зачастую инцестуальная любовь между матерью и сыном возникает в результате неудовлетворительной сексуальной жизни между женщиной и ее мужем. Мать в подобных ситуациях, испытывающая эмоциональную деформацию, переносит свои сексуальные чувства на сына. Хоть это делается не специально, но факт остается фактом. Сын проводит большую часть своего времени с матерью, разделяет ее чувства, ее проблемы, и между ними происходит сексуальное сближение. Все это однозначно «покоряет» ребенка мужского пола. Мать считает, что «ее сын обязан обеспечить ее мечты и желания». Она желает, чтобы ее сын стал большой, очень большой личностью. То есть, чтобы он покорял вершины для нее, во имя нее. Эти чаяния, ожидания, чрезмерная близость и любовь - превращают сына в любовника собственной матери.

В результате сын занимает место отца. Очень часто мать зовет сына к себе в постель и спит с ним. В итоге мальчик остается лицом к лицу с сексуальным извращением. Он не может отказаться от матери, и в то же время не может удовлетворить собственные сексуальные рефлексы. Ему не остается ничего иного, кроме того, чтобы уничтожить собственное тело, восстать против физиологии и подавить дикие чувства.

В подобных семьях отец обычно такой же невротик, как мать. Зачастую реакция отца, восстающего против действий женщины, превращается в ненависть к сыну. Отец начинает смотреть на сына, как на соперника, который, по его мнению, пошатнул его позиции. А сын остается в полной растерянности. Пытается преодолеть эту вражду, но выхода найти не может. Часто слышит от отца оскорбление «маменькин сыночек». Однако, как ни странно, эти слова часто близки к правде, ибо мать воспитывает своего сына слабовольным, отделяет от отца. Если в такой семье отец, ко всему прочему, деспот, гуляка и тиран, то ситуация усугубляется – мать становится единственным союзником и покровителем сына.

* * *

Но ни у Артуша, ни у Заура не было ничего из вышеперечисленного - никаких психологических травм, инцеста, трудного детства и прочего. В подростковом возрасте никто не приставал к моим героям, никто не пытался их изнасиловать. Даже если на то пошло, впервые порнографический фильм они посмотрели в 15 лет, уже после первого полового контакта. Семьи обоих абсолютно не совпадали с типологией семей, из которых выходят гомосексуалы. Их родители были культурными и интеллигентными людьми. Так что в этих семьях и речи не могло быть о насилии и извращенном воспитании. Уверенно можно сказать: детство Артуша и Заура ничем не отличалось от детства всех их нормальных сверстников. Они не были отличниками, но учились на «хорошо», иногда получали тройки. У них имелось свое хобби, они любили читать, часто ходили в кино, театр…

На фоне всего этого увлечение Артуша и Заура выглядит достаточно странным. Что же произошло в их жизни, что поставило юные тела перед тяжким выбором? Не могла бы их жизнь быть такой же беззаботной, беспроблемной, традиционной с точки зрения ориентации, как жизни миллионов их сверстников? Разве именно им было предначертано взбунтоваться против всех ценностей и норм общества, втянуться в бесконечную войну, пролить кровь на этой войне, терпеть спазмы, пробирающиеся до позвоночника, плакать от наслаждения и боли?

Может быть... 2.

Из портфеля Артуша выглядывает красный альбом, в котором он хранит свои любимые марки. Улыбка не покидает его губ, он занимает свое место, пожимает Зауру руку. Они здороваются совсем по-взрослому. Он достает из портфеля красный альбом, раскрывает и показывает одну из последних страниц:

- Папа вчера дал три рубля, и я купил коллекцию животных.

Заур с интересом смотрит на изображения хищников на марках.

- Поздравляю. Классные!

Во время перемены ребята играют «в марки» в конце коридора. Если увидит директор - отберет и не вернет. Надо соблюдать осторожность. Артуш ударяет марки ладонью, переворачивает все и одерживает победу. Он сначала прячет в карман трофеи, затем уже в классе аккуратно размещает в альбоме. Поймав взгляд Заура, он отбирает пять марок из общей кучи и протягивает другу:

- А это тебе.

Заур теряется из-за такой щедрости.

- Но ведь ты их выиграл! Почему отдаешь их мне?

- Все равно я играю лучше всех. Выиграю еще.

Заур говорит спасибо, раскрывает учебник математики и кладет марки в книгу.

...- Заур, слышишь! О чем ты задумался?..

Громкий голос преподавателя математики вернул Заура в реальность, в классную комнату, стены которой излучали безнадежность и печаль.
- Да... Слушаю...

- Что на этот раз случилось? Что ты там разглядел в окне? Поделись с нами.

- Да нет, просто так... Я смотрел на дождь.

Все в классе рассмеялись, особенно девочки.

Заур солгал. Он смотрел, как косой дождь ударяется в окно, но мысленно находился рядом с Артушем. Сентябрь начался дождями. Теперь год близится к концу, и дожди стали идти сильнее. В последний раз они сидели с Артушем за этой партой, будучи учениками 9-го «б» класса. Прошел почти год с момента разлуки. 1990-ый, отправлялся на свалку истории и стремительно исчезал, будто стыдясь того, что запомнился народу, как самый кровавый, самый мучительный год.

Класс такой же как и прежде, только одно место за партой пустует… В коридоре уже не встретить игроков в марки – ученики потеряли интерес к этому хобби. Артуш унес с собой это школьное развлечение.

В Баку идет дождь. На самом деле дождь заливает страницы тетради, куда он записывает стихи. Дождь заливает на его воспоминания, которые бегут по корявым улочкам Баку, перепрыгивая через лужи. Дождь заливает странное, непонятное волнение учеников пятого класса, спешащих после уроков вниз по улице Буньята Сардарова.

Его глаза наполняются слезами. Артуш, Артуш, Артуш... Это имя давно превратилось в музыку в его душе. Он написал около двадцати писем, которые не может отправить Артушу и которые Артуш никогда не сможет получить и прочесть. Заур понимает, что потерял его навсегда. Если война каждый день уносит сотни жизней, если в городе не осталось ни одного армянина, а в Армении не осталось ни одного азербайджанца, долма превратилась в предмет спора – значит все потеряно. Пути назад нет.

У новогодних праздников свой аромат - запах мандаринов. Но этот запах уже не впитывается в школьные стены, как прежде. В коридорах уже не валяются обертки от конфет «Гулливер». Уборщица тетя Фируза уже не прикрикивает на шалунов, поднимающих в школе облака пыли. И все ученики младших классов знают: Дед Мороз, с каждым годом выглядящий все старее, на самом деле ненастоящий. Стало все меньше мальчиков, стремящихся к первым поцелуям, тех, кто дергает девочек за косички и обзывает их грязными словами. Апатия охватила школу, город, всю страну. Дефицит – нехватка сигарет, хлеба, колбасы – заставил людей забыть об улыбке и радости.

А ведь совсем недавно самый дорогой Зауру человек, сидящий с ним рядом, грызя кончик ручки, ломал голову над задачей. Заур, затаив дыхание, смотрел на него боковым взглядом, встретившись глазами, они улыбались, и вновь погружались в книги. Хотя прошло уже полгода, как они раскрыли друг другу сердца, но все еще не могли одолеть волнения внутри себя, не могли спокойно, без трепета смотреть друг на друга. Они боялись оказаться близко на перемене – казалось, пламя испепелит юные тела. На их лицах сияли будто бы тысячи звезд. Солнце заходило в их карих зрачках.

О боже, сколько мук они испытали, сколько бессонных ночей провели, перед тем, как раскрылись друг другу!

* * *

Урок физкультуры. Артуш, оставшийся в раздевалке один, берет рубашку Заура и подносит ее к лицу. Он втягивает в легкие родной аромат – смесь запаха пота и дешевого одеколона и забылся. Это его запах, запах моего дикого Заура. Слезы подкатывают к горлу, его маленький Арарат начинает подниматься. Не в силах больше терпеть он бежит в туалет и кончает, представляя Заура в различных позах. «Заур, Заур... Хочу обладать тобой до последнего кусочка, хочу выпить, съесть тебя. Будь моим, только моим...». Артуш превратился в каннибала, теряя рассудок...

Он возвращается в спортзал, где царит атмосфера гиперсексуальности, и равнодушно включается в беседу парней о девочках. Вымышленные истории, ложный сексуальный героизм, анальные и оральные байки. Можно подумать, что в этой школе все мальчики без исключения уже получили сексуальный опыт. Учитель физкультуры Валерий Михайлович орет на ребят:

- Хватит нести ерунду! На канаты! Вперед!

Заур вполголоса ругает учителя, за то что тот прервал, якобы интересный для него разговор, сплевывает сквозь зубы и бежит к канату. Артушу становится сложно дышать. Каждое движение Заура, то, как он ругается, сплевывает сквозь зубы, поднимается по канату, выставляя свою маленькую кругленькую попку, дико его возбуждает.

Когда мальчики переодеваются в раздевалке, Заур внезапно поворачивается и встречается с Артушем глазами, скользит по нему взглядом до самого пупка, а потом еще ниже. На кончике холмика, возвышающегося под белыми трусами крохотное влажное пятнышко (после того, как помочишься, сколько бы не стряхивал, на кончике всегда остается капелька мочи). Артуш замечает, куда смотрит Заур, и приходит в волнение. «Неужели?..». Свет надежды затопляет его, он не знает, куда деваться от радости. Он так счастлив, что не замечает, как поднимается его инструмент, как магма приходит в движение. Он берет себя в руки, быстро поворачивается лицом к стене и натягивает брюки. Искорки страсти приводят его тело в трепет. Он бросает взгляд через зеркало. Да, Заур все еще смотрит на него. В его по-детски чистом взгляде читается странный интерес. В раздевалке около двадцати учеников, но ни один из них не чувствует безмолвного диалога между ними, общения глаз и шепота сердец.

В тот день они оба понимают, что принадлежат друг другу.

* * *

Признание в любви не заставило себя долго ждать. Неделю спустя они раскрыли друг другу сердца. Это было в школьном дворе. Заур прислонился к стене одноэтажной постройки, где проводились уроки труда. Он стоял, опустив голову, и не мог взглянуть в глаза Артуша. То, что он слышал, было ему по сердцу, но найти в себе смелости открыть рот не мог. А Артуш все говорил и говорил, смотрел Зауру в лицо, ждал от него реакции, хоть какого-то ответа.

«Люблю тебя» - после этих волшебных слов Артуша щеки Заура зарделись. Он поднял голову и посмотрел на Артуша, который от волнения говорил не переставая. Он уже не слышал его бессвязные слова, лишь только смотрел на свою первую любовь. Наконец Артуш замолк. От мороза его щеки заалели, губы дрожали. Он ждал ответа, а Заур продолжал молчать и смотреть ему прямо в глаза. Ему захотелось дать Зауру пощечину, привести его в себя, разговорить. «Ну почему ты молчишь?» - подумал он мучительно. - «Скажи хоть слово!». Ответ прозвучал так же звонко и чисто, как звон хрусталя:

- Я тебя тоже...

Спустя два дня они познали друг друга дома у Артуша, укрепили робкие ростки любви языком своих тел. «Экран» в Бузовнах стал первым и последним пионерским лагерем, где они были вместе. По земле бегали жуки, запах теплой летней ночи щекотал им ноздри, море сливалось с землей. Ребята, собравшиеся вокруг костра, отгоняли писклявых комаров и хором пели популярную пионерскую песню «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры, дети рабочих» под аккомпанемент гитары Олега из старшей группы. Эта посвященная детям рабочих песня, великая, как сама империя, разносилась по всему Апшерону. А для Артуша с Зауром эта песня повествовала о любви, влекла их в объятья друг друга. Апшеронский вечер наполнялся сексуальным томлением.


Никто не замечал и если даже замечал, то не задумывался, почему эти мальчики, так часто ищут уединения. Они нашли для себя укромное местечко под низкими скалами между берегом и проселочной дорогой.

Раскаты песни заглушали страстные стоны двух подростков, защищая таинство их любви. В стране сказок наступала звездная ночь.

* * *

Весь день в классе прошел в дурмане, он только и делал, что смотрел пустыми глазами на льющийся за окном дождь. Вернулся домой, ни с кем не обмолвился словом, ничего не поел, не попил, под горестными взглядами привыкших к его состоянию родителей прошел в свою комнату и запер дверь. Повалился на кровать, не включая света. Уставился на Девичью башню, будто бы потихоньку тающую под яростным ливнем, и расплакался.

Артуш тоже не мог уснуть в Ереване. Они временно обосновались с семьей в общежитии машиностроительного завода, и он зажимал ладонью рот, чтобы соседи не слышали всхлипов. Он не мог забыть дорогого человека. Не мог забыть их любовные утехи, его глаза, смех, тепло рук. Его скорбь росла день ото дня, как разгорающееся пламя. Он не мог простить себе, что даже не попрощался с Зауром. Сожалел, что не послушался отца и напоследок не поговорил с ним по телефону, не услышал его голоса. Только теперь он понимал - гордости нет места в любви.

«Заур, ты должен знать, что я спрятал нашу любовь в своем сердце. Всю жизнь я буду думать лишь о тебе. Каждый день без тебя, без твоего голоса станет для меня адской мукой. Мое сердце разбито. И среди этих развалин нет места ничему, и никому кроме тебя...» 3.

...Длинный, длинный поезд. Дома, постройки, еле уловимые из окна. В тамбуре на стенах следы мочи. Артуш с Зауром сидели друг против друга в двухместном СВ, пили подаренное Шотой вино, слушали стук колес разрывающего тьму поезда, и время от времени нарушали тишину короткими репликами.

Беседы, которые ведутся в дороге, в особенности в поезде, бывают более теплыми, доверительными и искренними. Причина, наверно, в том, что люди в дороге находятся вне пределов времени и пространства, переходят в субстанцию теории относительности. В учебниках математики не пишется, чем занимается субъект, движущийся из точки А в точку Б. Значит, это не имеет никакого значения. Аналогично - для любовников, движущихся из Тбилиси в Поти, не имело особого значения, куда ехать. Лишь бы быть рядом и довести до максимума эти минуты блаженства.

Им нравилось путешествие. Это желание, кроме потребности остаться наедине и иметь комфортные условия для занятий любовью, было вызвано также жаждой обрести утраченное время и убежать от себя.

- Артуш, хочу кое-что спросить у тебя. Давно хочу задать этот вопрос, но почему-то всегда забываю.

Артуш опустошил пластиковый стакан с вином и посмотрел на Заура исподлобья.

- А как в Армении...

- Понимаю тебя.

- Не стоит прикалываться. Меня интересует отношение к гомосексуалам в Армении.

- Ты прекрасно знаешь, что к ним относятся плохо, – не смог скрыть раздражения Артуш.

- Ты прав, я знаю, но в каких формах проявляется это плохое отношение?

Заур налил им обоим вина, взял свой стакан и откинулся на подушку. Вино основательно на них подействовало, развязало языки.

- Как сказать... По-разному.

- Вот скажи мне, в вашей доблестной армии есть геи?

Артуш, уловивший сарказм в его тоне, улыбнулся.

- Нашу армию не тронь, ведь она, как минимум, завоевала огромную территорию.

- Не ваша армия, а российская. Но, во всяком случае, спасибо, что согласился с самими фактом оккупации, - Заур закрыл глаза, чтобы лучше почувствовать вкус вина.

Артуш внезапно вскочил и подсел к Зауру. Заур вздрогнул и открыл глаза.

- В чем дело?

Артуш положил руку на его холмик, вздымающийся под джинсами и начал слегка поглаживать.

- Ты неисправим. Как и каждого азербайджанца, тебя раздражает факт победы Армении над вами. Выход ты находишь в том, чтобы списать победу на Россию, - сказал он, наклонился и поцеловал Заура в губы.

Заур поставил стакан на стул и привлек Артуша к себе.

- Да и ты неисправим, подлый дашнак.

- Не ругайся, презренный тюрок... Ахх…
- Мммм... Выключим свет?

- Подожди, подожди... Еще рано, – Артуш отодвинулся от своего любовника, взял свой стакан и вернулся на свое прежнее место. - Потерпи немного. В Поти нас ждет удобная кровать. Зачем мучиться в этом тесном купе?

Заур залпом выпил вино и нежно посмотрел на Артуша.

- Шота все-таки объявился.

- Да. Я этого совсем от него не ожидал…

- Да и я тоже.

- Как по-твоему, он сожалеет о том, что произошло в бане? Ты заметил каким смущенным он выглядел на вокзале? Не могу понять, к чему эти комплексы.

- Если сожалеет, значит, дурак. Наверно, вспомнил о княжеской крови в своих венах. К тому же перестань уходить от разговора. Ты помнишь, о чем я спросил?

- О чем?

- О ситуации с геями в армянской армии. Забыл уже?

Артуш сощурился, посмотрел в окно и после некоторого раздумья ответил:

- Об этом долго можно говорить. Начнем, например, с призыва. Если призывник во время медкомиссии признается, что он гей, то врачи сразу же сообщат об этом председателю комиссии и военному комиссару. А что будет потом... не приведи Господь.

- А что бывает потом?

- Парня водят по всем кабинетам военного комиссариата, позорят перед призывниками, оскорбляют. Ставят в итоге диагноз – гомосексуализм и отправляют в психиатрическую лечебницу. Военный комиссар сообщает об этом родителям, на место работы или учебы.

Заур смотрел на Артуша с расширившимися от удивления глазами. Он не мог поверить своим ушам. Ужас охватил его.

- Что ты говоришь? Ведь это такое унижение!



- Конечно, унижение. У меня были друзья-геи – Мамикон Осепян и Мисак Кочарян. С ними так и случилось. Военный комиссар поставил всех в известность в школе, где учился Мисак. Врачи комиссариата поставили ему диагноз «гомосексуализм» и направили в больницу. Там его диагноз подтвердили без всякого обследования и направили не на стационарное, а на амбулаторное лечение. В его дело в больнице вписали, - «половая перверсия». В конце концов, в его военный билет добавили необходимую графу и освободили от службы. Он до сих пор стоит на учете в психиатрическом диспансере.

- Но ведь это невозможно! – сказал Заур, поглаживая лоб. – В 1991 году всемирная Организация Здравоохранения окончательно исключила гомосексуализм из международной классификации заболеваний. Разве в Армении, которая является членом этой организации, не знают об этом?

- Может и знают, но армянское здравоохранение немного отличается от мирового.



- А что с ним делали в больнице? Он что, лечится от гомосексуализма? - Зауру стало смешно от собственного вопроса. Артуш же продолжал сохранять серьезность.

- Какое еще лечение? Врачи получили устный приказ из Министерства Обороны по поводу таких призывников – делайте что хотите, но геев в армию не пускайте. И вправду, гей, попавший в ряды армии, оказывается головной болью для своего командира. Кто будет в ответе, если его там убьют?

- А если скрыть свою ориентацию?

- Допустим, скроешь. А если на гражданке есть те, кто об этом знают?

- И что тогда?

- В смысле? Не понимаешь? С гражданки сообщают в военную часть: этот человек – гей. Вот и все! Все стучат друг на друга. После этого начинаются оскорбления, унижения. Его зверски избивают, солдаты отказываются есть с ним в одной столовой. Однажды солдаты подняли бунт с требованием сменить всю посуду в столовой из-за того, что в части был обнаружен гей. Лучше всего самому признаться. Тогда, может, не изобьют, но оскорблять все равно будут. Не пустят в столовую, всегда будут отправлять в наряд. Вся черная работа, кроме мытья посуды, достанется такому человеку.


- А как обстоят дела в Карабахе?- спросил Заур с ужасом в глазах.

- Да точно так же. Там даже хуже. Голубых солдат отправляют в дома близлежащих селений. Их часто избивают, оскорбляют. После побоев им не позволяют идти в санчасть.

- Почему?

- Во всех военных частях существует неписаный закон. С геем в одной палате находиться западло!

Заур наполнил опустевший стакан вином. Услышанное шокировало его. Артуш, внимательно наблюдавший за тем, как он наливает вино, сказал:

- Может, скажем проводнику, чтобы принес чаю?

- С ума сошел что ли? Какой еще чай? - Заур поднял голову и крайне удивленно взглянул на Артуша.

Артуш рассмеялся, облокотился на стол.

- Ну, все не так страшно, как я рассказывал. В одном из военных училищ авторитеты поставили перед курсантом-геем два условия – либо уходить из школы, либо принести деньги. Курсант дал им три тысячи долларов и сам стал авторитетом.

Как только Артуш произнес последнюю фразу, Заур скорчился в приступе хохота. Он с трудом затолкнул канистру с вином под стол и лег на койку. Он кашлял и смеялся, из его глаз катились слезы. Это зрелище заразило Артуша – он пытался поддерживать разговор усилием воли преодолевая накатившую волну дикого хохота.

- Что... что... ты говоришь? Серьезно... стал авторитетом? - с трудом задал этот вопрос Заур и расхохотался пуще прежнего.

- Не веришь?! Могу поклясться чем хочешь! Потом этот человек взял власть в военном училище. А в один прекрасный день обнаружил... что сам занимается обличением и избиением геев.

Лицо Заура стало багровым. Одной ладонью он хлопал по колену, а другой пытался подавить кашель.

Постучались в дверь. Артуш, пошатываясь, пошел к ней и открыл. Пожилой проводник с упреком посмотрел на Артуша, затем на судорожно смеющегося Заура и сказал:

- Вас слышно в моем купе. Представьте, каково пассажирам. Вы хоть имеете представление, который сейчас час?

Артуш покачал головой и посмотрел на часы. Было без пяти час. Заур уже кое-как успокоился.

- Дядя, простите, пожалуйста. Виноваты не мы, а грузинское вино.

Проводник улыбнулся и посмотрел на полупустую канистру под столом.

- Понимаю. Грузинское вино – лучший напиток на свете. Но и его нужно уметь пить.

Заур примирительно положил руку на грудь и сказал:

- Обещаем, дядя, вести себя хорошо. .. Но у меня к вам один вопрос.

- Слушаю, сынок.

- В Тбилиси есть улица имени Джорджа Буша.

- Есть, сынок, есть.

- На очередных президентских выборах в Штатах, в 2008 году, Буш уже не будет баллотироваться, потому что уже два раза был президентом. Что станет с этой улицей, когда изберут другого? Она так и будет называться улицей Джорджа Буша или же получит имя нового президента США?

Пожилой проводник грозно посмотрел на Заура, затем на Артуша. Старика разозлило, что эти молокососы прикалываются над ним.

- Прошу, потише, - сказал он и ушел, хлопнув дверью.

- Ну ты даешь, Заур. Теперь этот старый гордый грузин не сможет заснуть до утра, - сказал Артуш, сел на свое место и вытянул ноги. – Голова кружится. А ты как?

Заур прикурил сигарету.

- Не глупи! Хочешь опять нарваться? – сказал Артуш, качая головой.

- Да гавно он кушает. Я не потому покупал СВ билет, чтобы курить в тамбуре. Я хочу курить здесь. Потом приоткрою дверь, не беспокойся. Хочу спросить еще одну вещь. В Армении есть статья за гомосексуализм?

- Почему нет? Сто шестнадцатая статья уголовного кодекса Армении. Статья есть, но никого не сажают, как-никак мы члены Совета Европы. Слушай, какая разница, есть статья или нет ее. Отношение к геям у нас не изменится. Может, только через два-три поколения.

Заур стряхнул пепел сигареты на пол и спросил:

- Хочешь покурить? Не пойдешь же ты курить в пропахшем мочой тамбуре!

- Ладно, как скажешь, - согласился Артуш.- Но купе превратится в газовую камеру. Скажи, а как обстоят дела в Азербайджане?

- У нас тоже есть статья - сто тринадцатая. По ней можно три года получить. Однако, преступников должны поймать на месте преступления. А это, сам понимаешь, не так уж просто. Правда, человека могут направить на экспертизу или же заставить признаться прямо в отделении. Человек, попавший в отделение полиции в Азербайджане, может признаться даже в том, что заживо сжигал евреев в Освенциме. Все решают деньги. Гей ты или не гей, дай на лапу и свободен.

- Как все похоже... - горько рассмеялся Артуш.

- Но в последнее время у нас геи стали гораздо образованнее. Они пишут обращения, адресуют жалобы в такие влиятельные организации, как ILGA (1), ООН, Юнеско, Совет Европы. ILGA давит на Совет Европы, чтобы эта организация проявляла активность в обеспечении прав гомосексуалов в Азербайджане.

- И что, это помогает? – спросил полушутя, полусерьезно Артуш.

- Да нет, какая там помощь. Но, по сравнению с Арменией, у нас гораздо лучше. По крайней мере, в армии не мучают.

- Как это так? – сощурил Артуш глаза - Не может быть.

- Точнее, в армии таких людей просто используют, - поправил Заур свою «ошибку». - То есть солдаты удовлетворяют свои потребности за счет них. Но ведь и гею нужно это, не правда ли?

Артуш сделал глубокую затяжку, помотал головой и отогнал дым рукой:

- Ну, в общем... Что-то мы много говорим о чужих проблемах. Что с нами самими будет не знаем, а за других переживаем.

- Верно, - сказал Заур, потушил сигарету о железо под койкой и положил бычок на стол, – Выброшу, когда схожу в туалет.

- Какой ты неотесанный, грязный кочевник-тюрок.

- Но все равно я люблю поезда.

- А пароходы?

- На пароходе я был лишь раз, когда ездил в Туркменистан еще ребенком. Подробностей не помню. Помню только, что маму на протяжении всего плавания рвало.

Артуш потушил сигарету на подошве кроссовок и бросил к бычку Заура на столе.

- А я в детстве хотел построить воздушный шар и полететь в дальние страны. Я читал романы Жюля Верна, Дюма и воображал себя рыцарем в эпицентре страшных приключений.

- Артуш!

- Что?

- Я тебя люблю.

- …

- Я люблю тебя больше всех и всего на свете.

Он присел к Артушу и погладил его по щеке. Затем обнял и поцеловал, просунув язык ему в рот. Теплый, пропахший вином и куревом поцелуй опьянил его. Артуш откинулся на кровать, Заур стал расстегивать его рубашку и целовать тело, маленькие соски. Затем так крепко стиснул его, что тот простонал от боли. «Артуш...». Это имя словно обладало волшебной мощью. Волшебство этого имени в мгновение ока стирало все. От этой реальности остались лишь большие глаза армянина и стоны, отражающие все – страх, наслаждение, страсть и счастье. Движения их тел напоминали мольбу земли, истосковавшейся по дождю.

* * *

С балкона дома, находящегося в окружении деревьев, открывался чудный вид: пропасть обдуваемая ветром и парящий над ней орел, будто вылитый из бронзы. Скалы напоминали нагромождение грубых камней. Квадратные домики смотрели на реку, текущую прямо под пропастью. Это горное поселение в Поти – портовом городке, одном из самых прекрасных уголков Грузии... Внутри дома, где остановились Артуш и Заур, царил полумрак, на полу были расстелены паласы и лежали подушки.

Они, прислонившись к подушкам, смотрели вдаль, на высокую гору, выглядывающую между двух скал. Заур сделал две затяжки марихуаны, которую подарил им Шота, и передал сигарету Артушу. Виски у обоих стали ледяными, сердца учащенно бились, в груди ощущалась прохлада. Легкий ветерок развеивал запах марихуаны.

Впереди, в двухстах метрах по проселочной дороге шли с торбами и корзинами в руках женщины и дети, на их лицах читались усталость и напряжение.

- Интересно, откуда они идут? – спросил Заур, почесав нос.

Артуш посмотрел на сельчан, задумался, и вдруг хлопнул себя по лбу и ответил:

- Знаю. Они идут на войну.

- А может, возвращаются?

- Какая разница? Я говорю - идут, ты говоришь – возвращаются. Значит, ты хочешь возразить мне. Ты выбрал очень неудачное время и место для спора. Вообще, почему ты должен не соглашаться со мной?

Заур почувствовал, как ему становится холодно, и укрыл колени одеялом. Некоторое время он безмолвно и умиротворенно смотрел на сельчан.

- Почему мы приехали сюда, Заур? – нарушил Артуш молчание.

- Ты очень много говоришь, но все равно я отвечу на твой вопрос. Я не собираюсь с тобой ссориться, и мы приехали сюда не за этим. Ты своим вопросом пытался меня задеть. Будто бы я привез тебя сюда, чтобы спорить с тобой. Хотя у меня совершенно иная цель. Я мог бы при желании поссориться с тобой в Тбилиси, зачем мне для этого надо было ехать в Поти? Мы приехали сюда, чтобы просто лежать и смотреть на сельчан.

Артуш взял банан из кулька и тал есть его с бешенным аппетитом. Заур смотрел на него и говорил о чем-то, тон его голоса все понижался и понижался. Когда Артуш доел банан, Заур погрузился в молчание. В его широко раскрытых глазах сгустилась пустота, устремленная вдаль. Артуш швырнул кожуру через окно и принялся за второй банан.

- Заур, я считаю, что если ты съешь банан, то лучше разглядишь то, на что смотришь. Бананы улучшают зрение, поэтому все пророки ели бананы.

Заур указал глазами на парящего в вышине орла и спросил ровным голосом:

- Орлы тоже едят бананы?

- Что, орлам больше нехуя делать?

- А почему они тогда так хорошо видят? Могут разглядеть с высоты даже мышь.

Артуш вставил банан в полураскрытый рот Заура. Заур откусил и стал вяло жевать, не прерывая рассуждения:

- Ты не ответил на мой вопрос, а я точно помню, что задал тебе вопрос. Орлы так хорошо видят потому, что едят бананы?

- Может быть, едят. Африканские орлы, наверное, точно едят.

- Почему?

- Ведь в Африке нет ничего, кроме бананов.

Заур расхохотался, как сумасшедший. Лицо стало багровым, полуоткрытый рот застыл в гримасе. Со стороны можно было подумать, что он в шоковом состоянии или парализован. Через полминуты Заур кое-как пришел в себя и сказал:

- Армяне тоже едят бананы.

- Да, едят, – согласился Артуш.

- Поэтому они такие же дальнозоркие, как орлы.

- Спасибо, дорогой, за то, что назвал армян орлами, - сказал Артуш, с самодовольно-польщенным выражением на лице.

- Нет, я не называл армян орлами. Я просто сказал, что они видят далеко. Разве ваш народ не дальновидный?

- Да, дальновидный. Откуда ты знаешь?

Заур похохотал еще немного и сказал:

- Армяне такие дальновидные, что умудрились потерять Баку. А знаешь почему? Потому что жадные. Если бы не карабахская проблема, сейчас они жили бы в лучших районах Баку, управляли бы нефтяным бизнесом.

- Какая мне разница, кто что потерял, – равнодушно сказал Артуш, откусывая банан. Нефть мне не нужна и Баку мне не нужен. Да и Ереван тоже. И этот парящий в небесах орел.

Заур сел, раскрыл руки и, махая ими, крикнул:

- А что тебе нужно?

Артуш тоже сел и размахивая бананом, заорал:

-Ты! Мне нужен ты!

-Я что, бездушный предмет? Я же не спрашивал, кто тебе нужен, я спросил, что тебе нужно. Разве я могу быть ответом на вопрос «что?» Разве я не человек?

Вместо ответа Артуш приблизился к Зауру и взглянул в его поблескивающие глаза. Затем обнял его, и Артушу показалось, что он обнимает его впервые в жизни. У Заура было крепкое тело, мягкая и ароматная кожа. А его зубы блестели, как жемчужины. Заур часто заморгал. Его длинные и нежные ресницы прикасались к щекам Артуша, агрессия исчезла вмиг, и в глазах родилась нежность. Он поднял его голову, взглянул на мягкое лицо, влажные губы и томные глаза за полузакрытыми веками.

- А стоило бы жить, если бы не ты, Заур?

* * *

Артуш разложил омлет по тарелкам.

- Утром прислали смс-ку, написали, что будут после полудня, - сказал он, выключил газ под чайником и подошел к двери кухни. - Слышишь?

Заур, аккуратно раскладывая подушечки, бросил через плечо:

- Они на машине?

- Конечно. Не будет же ездить такой человек на автобусе.

- Ну что ж, добро ему пожаловать, - сказал Заур.

- Хватит там играться. Иди, помоги мне.

Шота прислал смс-ку в двадцать минут восьмого и сообщил, что они будут в Поти к часу. Все было обговорено еще в Тбилиси. Узнав о безумном плане наших героев, Шота сначала опешил, потом подумал и пообещал помочь. Во время обсуждения, которое состоялось кафе на тбилисском вокзале, он сказал: «Неважно, гетеросексуальная или гомосексуальная любовь – это самый прекрасный, самый сладкий грех который дается жизнью. Вы просите меня разделить с вами этот грех, и я не могу вам отказать. Для меня разделить этот грех, присвоить его гораздо почетнее, чем испугаться и убежать. Надо пойти на этот грех приступом, победить его и увековечить чистую любовь. Отрицание любви - означает несправедливость, неуважение и измену по отношению к самому себе в первую очередь».

Шота сдержал свое слово и сегодня собирался прибыть в Поти с близким и доверенным человеком первой леди Грузии Сандры Руловс, с ее, так сказать, духовным отцом, голландским священником Клаасом Хендриксе. Они должны были приехать, чтобы исполнить просьбу Заура и Артуша, которые годами терпели невыносимые муки, страдали и, несмотря на войну, ни на миг не теряли надежду на встречу, не изменяли себе. Они, в принципе не придавали большого значения вступления в брак, но раз выпал шанс – не стоило упускать его.

Их брак должен был стать первым гейским браком на Южном Кавказе, являющемся родиной латентных гомосексуалов. Этим безрассудным шагом они, вполне вероятно увековечили день своего бракосочетания 18 ноября, превратив его в значимую дату не только для геев региона, но и всего мира. Это был день святого Валентина для геев, точнее, в день святого Клааса Хендриксе.

- А среди геев в Азербайджане были попытки вступить в брак? – спросил Артуш.

- Насколько я знаю, была одна пара, - ответил Заур, помешивая ложечкой сахар в стакане.

- Серьезно? Ты их знал? – у Артуша, который не ожидал такого ответа, от удивления расширились глаза.

- Да нет, откуда мне их знать. Они оба работали в нефтяном секторе, в BP. Пресса о них немало писала. Их звали Эльдар и Мансур. Они уже много лет живут как семейная пара, под одной крышей. С заявлением о желании вступить в брак они обратились в ЗАГС Ясамальского района.

- Что ответил им ЗАГС?

- Конечно, отказал. А теперь они собираются пройти через все судебные инстанции в Азербайджане и обратиться в Европейский суд.

- Вот дела... - сказал Артуш, глядя из окна на воробьев, чирикающих на ветках ели. – Интересно, это к чему-нибудь приведет?

- До сих пор Европейский суд не рассматривал подобные дела. Если рассмотрит, думаю, вынесет решение в их пользу. В этом случае может быть Азербайджану придется подчиниться.

- Вот видишь? Азербайджан! – вздохнул Артуш. В Армении достаточно заикнуться о свадьбе между геями, как тебя в ту же секунду прибьют на месте. Проклятая страна. А еще, христианская!

- Ладно, не нервничай, - рассмеялся Заур. - Кавказ есть Кавказ, какая разница, христиане или мусульмане? Эти проклятые народы одинаково омерзительны. (1) ILGA – International Lesbian and Gay Association (Международная Ассоциация геев и лесбиянок) 4.


Сидящий за рулем Додико легко нашел дом, в котором они остановились. Была половина второго. Заур с Артушем прогуливались во дворе и курили.

- Додико тоже приехал, - подмигнул Заур Артушу.

Они вышли на улицу к машине, Заур открыл заднюю дверцу и помог сойти Клаасу. В отличие от бородатого образа, который Заур себе представлял, тот оказался выбритым, полненьким священником лет сорока-сорока пяти. Он был плешив, отчего широкий лоб казался еще больше.

- Добро пожаловать.

Артуш бросил сигарету и обнялся с Шотой и Додико. Затем поздоровался со священником Клаасом.

- Трудно было найти наш дом? – спросил Заур у Шоты.

- Да нет, тем более для человека, частенько отдыхающего в этом селе.

-Пожалуйста, заходите,- сказал Артуш.

Все пятеро зашли в дом, сняли куртки и обувь. Гости расселись на полу в комнате, где вообще не было мебели. Молчавший и улыбающийся до сих пор священник Клаас погладил рукой ковер и довольно кивнул. Видимо, ковер ему понравился. Артуш прошел на кухню, включил газ под чайником, достал чашки из шкафа и, не глядя на Заура, который беспокойно ходил взад-вперед, спросил:

- Ну что, места себе не можешь найти?

- Я же не каждый день женюсь, Артуш. Тем более на мужчине. Так что ничего странного в том, что волнуюсь. А ковер священнику понравился.

- Что будут пить гости, чай или кофе, может, спросишь? - сказал Артуш, пропуская мимо ушей последнюю фразу Заура.

- Да нет, конечно же, кофе. Кофе по-турецки.

- Не по-турецки, а по-армянски. Кофе, изготовленный по древнему армянскому рецепту, - Артуш слегка улыбнулся и подмигнул Зауру.

- Ладно, ладно, пусть будет по-армянски. Давай поживее, - сказал он и вернулся в комнату.

Священник Клаас с интересом рассматривал сельские пейзажи, висящие на стенах и всю обстановку в комнате. Заур подошел к Шоте и тихо сказал:

- Хорошо, что Додико тоже пришел.

- Ведь нужно два свидетеля, - смущенно улыбнулся Шота.

- И правда ведь! Я совершенно об этом не подумал, - шлепнул себя по лбу Заур.

- Ты забыл, но мы помним. Священник Клаас тоже говорил, что без свидетелей брак невозможен, - сказал Додико.

Клаас Хендриксе, уловив, что речь идет о нем, взглянул на молодых людей. В его глазах застыл вопрос.

- Я рассказывал Зауру о важности присутствия свидетелей, - сказал ему по-английски Шота.

- Да, это чрезвычайно важно, - сказал священник, – Без свидетелей брак будет недействительным перед Господом. К тому же один из супругов мусульманин. А ислам требует присутствия двух свидетелей.

Заур подумал, что священник подшучивает над ними, и скептично взглянул на него, пытаясь понять, насколько тот серьезен.

- Вы арендуете этот дом? - спросил Клаас.

- Да.

- За сколько?

- Пятьдесят лари в день.

- Отлично. Прекрасно.

Артуш вошел в комнату и стал расставлять перед гостями кофе. Заур помог ему. Потом Артуш зачем-то захотел вернуться на кухню, но священник Клаас удержал его за руку:

- Сядь, сын мой.

Он сел рядом с Зауром и оба уставилсь на чистое, белое, светлое лицо священника.

- Человек должен искать счастья в любимом человеке, а не где-то еще. Это и есть высшая истина. Я узнал у своего друга Шоты, что вы решили пожениться. Признаться, это показалось мне достаточно странным – никогда не думал, что армянские и азербайджанские гомосексуалы могут вступить в брак. Но, раз вы приняли такое решение, могу лишь поздравить вас, – он сделал глоток кофе и продолжил. – До сего дня я обвенчал около 20 гомосексуалов, бесчисленное количество натуралов. Признаться, впервые я чувствую себя абсолютно спокойным, свободным. Ваше венчание станет самым знаменательным событием в моей профессиональной карьере. Еще раз поздравляю вас, желаю долгих лет и счастья. Однако перед тем как приступить к церемонии я дам вам несколько советов, дети мои.

Священник уселся поудобнее, сделал еще один глоток кофе и продолжил ровным, монотонным голосом:

- Не критикуйте друг друга за маленькие либо большие недостатки. Не бывает людей без изъянов. Умейте прощать. Во время споров не раздувайте то, что было в прошлом, не обсуждайте карабахский конфликт, который беспокоит вас обоих. Закрывайте глаза на небольшие недостатки. Не забывайте, ваш брак, основанный на любви и дружбе, может обеспечить вам вечное счастье. Не позволяйте недоразумениям затягиваться. Решайте проблемы в течение короткого срока, на основе компромисса. Не будьте идеалистами, умейте идти на уступки и не ожидайте чуда от противоположной стороны. Объясняйтесь в любви всеми возможными способами. Не сдавайтесь трудностям. Смотрите на жизнь с надеждой. Будьте радостными. Желайте для своего супруга того же, чего желаете себе. Думайте о нем так же, как о себе. Оставьте в прошлом вопросы, на которые уже нельзя найти ответ, и не обсуждайте сегодня те заботы, которые ждут вас в будущем. Вы оба должны помнить, брак – это священный союз и слово, данное Господу. Поэтому вы должны быть абсолютно уверены в этом шаге. Надо семь раз отмерить и один раз отрезать. Не позволяйте вашим родственникам, соседям, друзьям и народам вмешиваться в ваши отношения. Пытайтесь решать свои проблемы сами. Не спешите указывать на ошибки своего супруга. Для исправления некоторых изъянов требуется время. Не раздувайте мелкие недостатки. Вы должны понимать что семейная жизнь полна трудностей и накладывает большую ответственность на каждого из вас. Не теряйте веры в себя. Старайтесь избегать споров и не допускать недопонимания.


Заур и Артуш слушали с улыбкой. До сего дня они именно так относились друг к другу. Эти оформленные и озвученные заповеди еще более укрепили их уверенность в том, что они на верном пути.

Артуш подобострастно посмотрел на священника и сказал:

- Наша любовь запретная. Наши общество и народы – заклятые враги. Если даже один из нас был бы девушкой, то наш брак все равно оказался бы невозможным. Хочу сказать: то, что мы являемся гомосексуалами, усугубляет и так безнадежную ситуацию. Возможно этот брак останется тайным до конца нашей жизни. И поэтому... хочу спросить вас.

- Спрашивай, сын мой. Ты можешь задать любой вопрос.

Артуш посмотрел на Заура. В его глазах читалось сомнение. Он склонил шею, будто ждал помощи от любимого. Заур, увидев, что тот испытывает затруднение, сам задал вопрос:

- Нас интересует одна вещь. Наш брак – это первый тайный гомосексуальный брак или были еще подобные случаи?

Священник задумался, потом решительно ответил:

- Нет. По крайней мере, в моей практике такого не было, да и от других я не слышал. В Европе нет проблем подобных вашим, и поэтому геям не приходится от кого-либо скрываться. Я впервые венчаю гомосексуалов тайно, в условиях когда этот самый священный акт может быть воспринят как преступление.


Шота переводил слова священника для Додико, который внимал с умиротворенным лицом, время от времени покачивал головой и с состраданием смотрел на Заура с Артушем.

Ответ священника вдохновил любовников. Заур еле дождался, паузы:

- Значит, в этом случае, можно утверждать, что день нашего венчания может стать днем святого Валентина для геев?

Преподобный Клаас растерялся. Подобного оборота в разговоре он никак не ожидал. Священник снял крест с шеи и начал его поглаживать, казалось забыв о том, где находится. Комната погрузилась в тишину, никто не осмеливался даже пошевелиться. Через минуту преподобный Клаас поднял голову и начал говорить, как бы продолжая проповедь:

- Вы вспомнили день святого Валентина... Да, тут действительно можно допустить аналогию. Как вы знаете, история праздника, дня всех влюбленных гетеросексуалов, уходит корнями во времена римской империи. В древнем Риме 14 февраля отмечался один из главных и популярных праздников, день почитания Юноны - богини женственности и домашнего очага. А 15 марта начинался важный для молодежи праздник Луперкалия. На празднике Луперкалия многие девушки находили своих суженных. Незамужние римлянки писали свои имена на небольших бумажках и бросали эти бумажки в сосуд. А молодые люди вынимали эти бумажки. И по традиции проводили весь праздник с той девушкой, чье имя им выпало во время жеребьевки. Многие из этих пар после праздника вступали в брак. Римский император Клавдий II был тираном. Самой большой его заботой было найти побольше солдат для своей армии. Император считал, что нежелание мужчин покидать свои семьи мешает ему пополнить свою армию. Потому он запретил в Риме все браки. Валентин был священнослужителем, который жил в ту пору в Риме. Несмотря на запрет императора, он вместе с другим священнослужителем Мариусом продолжал совершать обряды венчания. Спустя некоторое время император узнал об этом. За отказ повиноваться требованию императора, Валентина арестовали, а затем казнили. Его похоронили 14 февраля 269 года после рождества Христова. Сегодня 18 ноября, день вашего тайного вступления в брак. Значит, выходит, что … - Клаас улыбнулся. Вдруг, глубоко вздохнул и сказал: - Выходит, что 18 ноября может отмечаться среди геев во всем мире, как день святого Клааса... при условии, если меня казнят. Вы этого хотите?

Все от души расхохотались.

- Как вы считаете, можно ли все-таки учредить такой праздник? – спросил Артуш, сквозь смех.

- Это будем решать не мы, а история и люди, - сказал Клаас, смотря то на Артуша, то на Заура, - А теперь, не теряя времени, приступим к венчанию.

Все переглянулись, Шота перевел Додико слова священника.

- Мы готовы, преподобный. Можете начинать, - сказал уверенно Артуш.

Артуш, Заур, Додико и Шота выстроились в ряд. Заур протянул руку священнику и помог ему встать.

Клаас поцеловал крест приложил его к глазам, достал Библию из кармана, открыл ее и прочел громким голосом несколько стихов. Затем он обратился к Артушу.

- Как вас зовут?

- Артуш Сароян.

- Вероисповедание?

- Формально я - григорианец.

- Значит вы – монофизит. Да поможет вам Бог и наставит на путь истинный. Вы уверены, что хотите вступить в брак с этим господином?

- Да, уверен.

- Как вас зовут?– обратился священник к Зауру.

- Заур Джалилов.

- Вероисповедание?

- Формально мусульманин. Но считаю себя атеистом.

- Да наставит вас Господь на путь истинный. Вы уверены, что хотите вступить в брак с Артушем Сарояном?

- Да.

- У меня вопрос к вам обоим – обещаете ли вы в присутствии свидетелей быть друг другу опорой, любить друг друга в радости и горе, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

- Да, - ответили в один голос Артуш и Заур.

- В таком случае объявляю вас супругами. Можете поцеловаться.

Они испытали на миг некоторую нерешительность, Артуш первый набрался смелости поднял голову и прильнул к губам Заура.

* * *

После церемонии венчания священник посидел еще с полчаса, поболтал с молодоженами о том, о сем. Затем извинился и сказал, что надо спешно возвращаться в Тбилиси, потому что завтра он должен был сопровождать первую леди Сандру Руловс на открытии детского дома в Боржоми.

- Мы должны провести совещание с госпожой Руловс по поводу завтрашнего мероприятия. Нужно внести последние штрихи в программу.

- А этот детский дом в Боржоми будет с религиозным уклоном? – не удержался Заур.

- Допустим, - усмехнулся Клаас. – А что тут плохого?

- Конечно, ничего плохого, - сказал Заур, сожалея о своем вопросе.

После того, как все вышли во двор, Шота подошел к Зауру.

- Ты выключил мобильный?

- Да, а что?

- Мне звонил Акиф Таги. Спрашивал тебя. Он беспокоится. Ты говорил ему, что находишься в Поти?

- Нет, - равнодушно ответил Заур.

- Ну ладно. Я сказал, что не знаю, где ты, что твой телефон не отвечает со вчерашнего дня и может быть, ты уехал в другой город. Так что при разговоре с ним смотри, не выдай ни себя, ни меня.

- Хорошо, не беспокойся.

Додико уже открыл заднюю дверцу машины и ждал священника. Преподобный Клаас попрощался с Зауром и Артушем, обнял их.

- Надеюсь, с позволения Господа, мы еще увидимся, дети мои. Вам я желаю счастливой жизни, а вашим народам – мира. Азербайджан и Армения, у которых есть такие голуби мира, как вы, должны раз и навсегда отказаться от войны, вражды и жить, как братья. До свидания!

- Счастливого пути, преподобный, - сказал Артуш и пожал руку священнику.

- Был счастлив с вами познакомиться. Благодарю за все, - сказал Заур, протягивая ему руку.

Заур и Артуш попрощались с Шотой и Додико. Дверцы машины закрылись, и Nissan Sunny помчался в Тбилиси.

- Ну, вот и все, - сказал Артуш с грустью, когда машина исчезла за поворотом.

Зауру, смотрящему на печальный профиль своего супруга, стало смешно:

- Ведь все только начинается. Мы семейная пара.

Артуш посмотрел на Заура так, словно видел его впервые.

- Ты прав. Только мы не знаем, кто из нас муж, а кто жена.

- Эти категории к нам не относятся, Артуш, так что не утомляй себя лишними раздумьями. Пошли, - сказал он, взяв Артуша за руку. – Мне холодно.

* * *

- Артуш, ты помнишь школьный дворик?

Артуш, который делал третью затяжку марихуаны, не переставая разглядывать крыши сельских домов, проворчал:

- Даа. А что?

Заур взял у него косяк с марихуаной, затянулся. Кашлянул и закрыл глаза:

- Самым сложным были упражнения на брусьях. Для меня всегда было так трудно проходить через это испытание. Иногда, когда мне не хватало сил, ты подталкивал меня, чтобы я смог дойти до конца. Мои руки, мои запястья слабели. Помню, однажды я прошел до середины и не мог уже двигаться, а ты мне помог.

Артуш мельком взглянул на Заура, затем вновь уставился на крыши сельских домов и спросил:

- Почему ты теперь все это вспоминаешь? Чтобы помучить меня?

- Почему я должен тебя мучить! Я вспомнил это потому, что сейчас все намного сложнее. Сама жизнь стала испытанием, как лабиринт где нет выхода. И я опять слабею. Но вынужден двигаться вперед, ведь в противном случае могу упасть и разбиться. Иногда устаю, хочу убежать, но... почему-то не получается. Этому лабиринту нет конца, Артуш...

Артуш сделал последнюю затяжку и погасил сигарету в пепельнице:

- Опять ты начинаешь. Опять эти фобии, беспокойство по поводу будущего, страх потерять друг друга... Разве все не в наших руках? Чего ты боишься?

- Утром ты мне говоришь: «доброе утро», а ночью – «спокойной ночи». Между этими двумя предложениями мы ведем столько бесед... Почему мы не можем насытиться друг другом? Не хочу, чтобы это когда-нибудь закончилось. Я боюсь, что все закончится.

- Не надо бояться, Заур. Ведь у нас есть милые, дорогие нам воспоминания, полные скорби и горести годы разлуки. Оглядываясь на них, я понимаю - как хорошо, что мы все это пережили. Не зная вкуса горечи, не познаешь вкуса сладости. Это так, не надо бояться расставаний. Порой это нужно, чтобы любовь не потеряла в цене.

Заур, чьи глаза наполнились слезами, посмотрел на скульптурный профиль Артуша и спросил дрогнувшим голосом:

- Ты сам-то хоть веришь в свои слова?

- Верю, Заур, верю. Ведь ты тоже знаешь, что эта разлука продлится недолго. Ведь мы уже обрели друг друга и даже больше – мы отныне семья. После того, как разберемся с делами в Баку и Ереване, мы сможем жить вместе в какой-нибудь третьей стране. Да хоть здесь, в Грузии.

* * *

Прошло еще три дня, напоенных скорбью, радостью, слезами, любовью и смехом.

Жизнь была прекрасна и в них возросла любовь к этой жизни. Они улыбались, смотря на людей, проходящих по сельским улицам, и люди улыбались им в ответ. Все казались счастливыми. И Заур, и Артуш были готовы остаться навсегда здесь, в этом райском уголке. Заур включил телефон. Из Баку время от времени звонил Акиф Таги.

- Ну что, не едешь?

- Нет. Надо уладить еще пару дел.

- Какие еще дела в Поти? Может, ты в кого-то влюбился, проказник?

- Можно сказать и так.

- Вай, вай, вай. Ух ты какой. Она грузинка?

Заур взглянул на Артуша, который возился на кухне, напевая армянскую народную песню.

- Нет, не грузинка.

- А кто?

- Акиф, можно поговорить об этом в Баку?

- Ладно, ладно. Когда приезжаешь? Ведь куча дел накопилась. Звонили из посольства, они приняли наш проект.

Заур вскочил и начал ходить по комнате из угла в угол:

- Отличная новость. Наверно, буду в Баку через три дня, - сказал он, посмотрев на Артуша, который курил, прислонившись к шкафу, и слушал Заура с каменным лицом. Заур повторил еще раз. - Да, буду в Баку через три дня.

Он выключил мобильный, положил его на подоконник, взглянул на играющих на улице детей, вздохнул и повернулся к Артушу.

- Значит, ты уезжаешь в Баку через три дня?

- Оказывается, ты знаешь азербайджанский лучше, чем я думал, - сказал Заур.

- Не уходи от темы. Ты и правду уезжаешь?

- Мы же должны разъехаться, в конце концов. Ты же сам говорил, что это будет кратковременная разлука. Какой смысл оттягивать? В Баку у меня незаконченные дела. Акиф только что сказал, что норвежское посольство приняло наш проект. Мне надо им заняться. Да и ты поезжай, разберись с делами. Ведь все равно мы сможем увидеться, когда захотим.

Артуш прошел в комнату, покачивая головой.

- Да, на самом деле ты прав. Только не знаю, почему меня вывели из себя твои слова. Я свою почту уже неделю не проверяю. Наверно весь ящик забит письмами. Сколько можно прохлаждаться в этом селе?

- Да и травка закончилась.

- Да, травка закончилась. Надо было попросить у Шоты.

Заур прошел на кухню, наполнил бокалы вином и сказал:

- А что, Шота нам обязан, что ли? Принес два коробка и хватит. Ведь уже который день бесперебойно курим. Завтра днем отправляемся в Тбилиси. Не возражаешь?

- Нет... Если обещаешь сделать эту ночь перед разлукой незабываемой, не возражаю.

- А какая из совместных ночей тебе не запомнилась? – спросил Заур и протянул бокал с вином Артушу. – Давай выпьем за двух сумасшедших авантюристов!

* * *

Таким серым Тбилиси не был никогда. Черные облака на горизонте, готовые пролиться дождем и смыть все с лица земли, готовились к атаке. Дул легкий ветерок, но захватывало дыхание от морозного воздуха. Зима ощутимо давала о себе знать. Если бы это не выглядело бы пошлым, то Заур сказал бы, что даже природа печалится по поводу их разлуки. Он рассмеялся от этой мысли.

- Чего смеешься? – спросил у него Артуш.

- Мы с тобой сейчас разлучаемся не как любовники, а как семейная пара. Я разлучаюсь со своим супругом.

- Но ведь у нас нет колец.

Заур внимательно посмотрел на него, чтобы понять, шутит тот или нет. Рассмеялся, увидев, что Артуш улыбается.

- Кроме нас, лишь трое на всем белом свете знают, что мы женаты.

- Ты уверен в Шоте и Додико?

- Во всяком случае, они тоже не безразличны к мужчинам, - пожал плечами Заур. А в таком случае, почему им надо нас выдавать?

Они сидели в осетинском ресторане «Алан». Поезд Заура отъезжал в Баку в 20:35. Артуш же решил возвращаться в Ереван завтра утром, на микроавтобусе, то есть эту ночь он должен был провести в Тбилиси в одиночестве.


- Думаешь, ты поступил правильно, не позвонив Шоте?- спросил Артуш, накладывая хачапури в тарелку Заура.

- Хватит, хватит, я не так уж голоден, – попытался воспротивиться Заур.- Нет, не думаю. Но я не хочу видеть его сейчас. Никого, кроме тебя, видеть и слышать не хочу.

- Понятно.

- После того, как уеду, позвонишь и извинишься за меня. Ты можешь даже сегодня с ним встретиться, если захочешь, - сказал Заур, и посмотрел на Артуша испытующе.
- Ты что, проверяешь меня? Мог бы открыто спросить, хочу я или нет встречаться с ним.

- Думаешь, я тебя ревную?

- Я в этом уверен.

Артуш рассмеялся и не дал Зауру перебить:

- Но мне нравится, что ты меня ревнуешь. Нет, можешь быть уверен, мне не хочется спать с Шотой. Вообще, я буду принадлежать только тебе. Всегда.

Заур откусил небольшой кусок хачапури.

- Не сомневаюсь, Артуш.

- Ладно... кажется, мы не можем расстаться по-человечески. Твой поезд отъезжает через час. Пойдем уже?

- Посидим еще полчасика, прошу тебя.

- Ладно, посидим. Я ведь за тебя беспокоюсь.

Заур вздохнул и закурил. Он выглядел нервным и напряженным. Оглянулся вокруг так, будто кого-то искал.

- Что с тобой? – спросил Артуш и наклонился чуть вперед.

- Чем ближе к отъезду, тем больше понимаю, что не могу попрощаться по-человечески. Мне так сложно сказать «прощай». У меня к тебе одна просьба, Артуш.

- Говори.

- Не надо провожать меня на вокзале.

- ?

- Ты должен понять меня, Артуш. Я ненавижу стереотип влюбленных, махающих рукой вслед отъезжающему поезду. Давай попрощаемся прямо здесь, в ресторане...
- Понял, - с трудом выдавил Артуш. - Как скажешь.

(конец четвертой части) Перевод с азербайджанского: Джахангир Фараджуллаев
Редактор: Луиза Погосян

ПРОДОЛЖЕНИЕ

ВСЕ ГЛАВЫ