БЕЗРАБОТИЦА ПРАВОЗАЩИТНИКАМ НЕ УГРОЖАЕТ
Лекция Марека Новицки в Школе по правам человека
Конечно, иногда во главе государства стоит не диктатор, а просвещенный, сильный и авторитарный политик, который крепко держит все в своих руках. Он знает, что будет за четыре года его правления. Он понимает, что либо он полностью подчинится общественному мнению, либо пойдет вперед, преодолевая трудности начального периода реформирования, когда целые группы людей живут хуже, чем раньше. Ведь ничего даром не дается. Улучшение наступает позже. Такой политик на четко определенное время рассчитывает свою работу. Пример здесь - Де Голль во Франции. Он проводил реформы, но после каждого важного этапа проводил выборы и референдум, ставя условие, что если народ это не поддерживает, то он уходит. Как-то раз ему действительно пришлось уйти. Это - пример разницы между диктатором и сильным политиком.
В нашем регионе есть и диктатуры, и слабые государства, или смесь и того, и другого. Сильное государство - это государство, в котором законы работают. Нет никаких льгот и исключений. В сильном государстве немного законов, но они все до конца работают. А не так, когда есть всеобщая воинская обязанность, а на практике в армию идет десять процентов.
Слабые государства также опасны для прав человека. Коррупция там все пожирает. Для таких стран есть проблема: как прийти к сильному государству. Характерный пример с Чечней. Русские политики постоянно представляют картину, как они хотели бы вести контртеррористическую операцию - но на самом деле не могут контролировать, и не контролируют ситуацию. Среди вообще всего того, что там происходит - это одно из самых плохих.
В слабом государстве многие решения принимаются без механизма их контроля. С одной стороны, это власть жестокая - она сажает, убивает и т. д. А с другой стороны, она не умеет контролировать государство. Это очень опасно. Внешне есть диктаторы с их полициями и спецслужбами, а в целом этот механизм не работает. Так прежде чем выбирать стратегию, надо посмотреть на тип государства.
* * *
Поговорим о государствах десять-пятнадцать лет назад. Разные куски бывшего СССР мы можем найти теперь и в Польше, и в Чехии, и в Казахстане.
И еще более или менее важно, что в головах людей осталось мышление от государства, которого уже нет. Много раз я встречалась с людьми, у которых где-то в затылочной части головы остались репрессии 1930-х годов - представление о том, что власть может все, как тогда: ссылать целые народы, сажать и расстреливать миллионы. Но это невозможно сейчас. Это было бы чистейшее самоубийство для любого государства. Но мы все еще боимся. Не нас запугали, наших родителей или дедов, и мы думаем, что государство может все.
Вторая половина 1970-х годов - это конец того периода, когда государство могло быть настолько жестоким. Это хорошо видно на государствах нашего региона. В середине 70-х это еще было возможно. В Юго-Восточной Азии это еще возможно. Но на территории СНГ, по-моему, уже далеко не все. Попытка вернуться в 30-е годы означает международную изоляцию, конец устремлениям к тому, что государство будет богатое и современное, что будет развиваться экономика. Мало желающих идти путем Ирака и Северной Кореи.
Конечно, 11 сентября усложняет обстановку, особенно у наших коллег из Средней Азии. Администрация Буша будет там проводить туже политику, что в Южной Америке в 1960-е годы: демократия и права человека там нам побоку, так как мы поддерживаем Пиночета и другие режимы, гарантирующие спокойствие и отсутствие терроризма. Чтобы не было проблем, слова будут о правах человека, но не будет жестокого нажима. Если какой-то диктатор будет гарантировать, что здесь будет более или менее нормально, так значит, надо поддерживать этот режим.
Вот пример Чечни - к ней все повернулись спиной, все вроде хорошо, игры вокруг резолюции ООН совсем другие, чем раньше, хотя там ситуация еще хуже, чем была год назад. Оставим так, если только Путин даст гарантии, что не будет слишком большой крови. Но я думаю, что это поменяется через три года, когда будут новые президенты и новые резолюции.
Мировая ситуация после 11 сентября усложняет нашу работу. Это означает, что будет меньше политического давления в течении ближайших двух-трех лет. Хотя ситуация может поменяться и раньше, чем наступят выборы. Это тоже в какой-то степени зависит от нас и наших действий. Если мы сумеем передавать информацию в прессу, заранее думая о политике. Ведь они говорят что хотят, пока мы работаем.
Есть хорошие отчеты об обстановке в Чечне, люди с мест зверски работают, чтобы собрать информацию. А потом эта информация где-то оседает. Появляется книжка, она стоит где-то на полке - и здесь кончается работа. Это закономерность - мы зверски поработали, издали книжку, собрали материал, но в дальнейшем не сыграли это политически.
Например, идут какие-то репрессии в Узбекистане, и наши коллеги представляют ситуацию, и даже подготавливают какой-то отчет - потом этот отчет стоит на полке. Это полпроблемы, вторая часть проблемы - как политически сыграть потом с этой информацией, которую мы собрали.
Это любимое дело Московского "Мемориала" - собирать некий отчет, как какой-то ритуал. Я собрал, я представил, я уже все написал. Здесь работа кончается.
Да, это сложно - как сыграть дальше? Как мы можем использовать этот материал, чтобы он на самом деле что-то значил?
Хорошо, я опять отвлекся...
О типах государств. Тоталитарное государство.
Это государство может быть идеологическим или нет, как на островах Тихого океана и на Карибах, где нет никакой идеологии, но есть диктаторы.
Есть идеологические государства, которые пытаются контролировать жизнь человека во всех ее проявлениях. Идеологические тоталитарные государства - коммунистическое, фашистское, некоторые религиозные. Такое государство пытается переделать людей, все думают одинаково, одеты одинаково, как в Китае периода "культурной революции". Фидель Кастро недавно ввел конкретную статью в УК, где за "опасность" можно получить 15 лет и суд решает, что этот человек "опасный".
Государство хочет знать все. В России приходилось просить разрешение, чтобы пригласить иностранца к себе домой. Признаками этого являются фамилии на многих транспортных билетах, национальность в паспорте, первые отделы или аналогичные им отделы кадров. На работе у человека не было доступа к его личной информации. Во многих конституциях посткоммунистических стран появилась статья, ограничивающая информацию, которую государство вообще может собирать. Кроме того, человек может иметь доступ на определенных условиях к своему досье, и требовать поправок, если что-то, по его мнению, не соответствует действительности. Одним из процессов Страсбургского Суда был: "Каас против Германии". Он отстаивал право получать информацию о прослушивании и перлюстрации, и делать поправки. Кроме того, что на прослушивание спецслужбы обязаны получать разрешение суда, на него существует определенный срок - его можно продлевать, но в течении года срок может истечь. Тогда органы обязаны проинформировать человека о прослушивании, а тот получает право комментировать или пойти в гражданский суд и получить компенсацию, если что-либо необоснованно. Если же у человека нет информации, что его прослушивали, то он и не может защитить свое право.
Эта система тотального сбора информации была менее опасна, когда все это работало разрозненно, но сейчас, когда работают большие компьютеры, то очень просто можно собрать эту информацию. В демократической же стране в гостинице можно назвать любую фамилию, как свою, так и своих спутников.
С другой стороны в таком (тоталитарном) государстве сама власть всегда засекречена. Ничего не известно о подробностях жизни не только кремлевских деятелей и политиков, но и ничего не известно о подробностях работы и чиновников, и политиков нижнего уровня. Подробности личной жизни имеют значение только для выборов, но мы ничего не знаем не только о принимаемых решениях, но и о важных обстоятельствах в отношении личной жизни каждого.
В правящей верхушке идет политическая борьба, кто-то включается в узкую группу правящих, кто-то из нее вылетает. Кто с кем, кто против кого - мы так до конца и не знаем, почему. Есть разные сплетни только. Бытует представление, что мир политики - это "кто - кого". Все борются друг против друга. Эта политика выглядит как грызня собак под ковром. Мы видим только, что что-то под этим ковром происходит, кто-то кого-то лает-кусает. Не непонятно что же на самом деле. Есть также приказы от отца народа - президента, первого лица.
У полицейского государства тысячи сексотов и стукачей. Кстати, в Советском Союзе было статистически меньше сексотов на душу населения, чем в станах бывшей "народной демократии". Я сначала удивлялся этому, а потом понял, что в СССР было много незарегистрированных сексотов среди активистов партии и комсомола - они передавали информацию бесплатно. В СССР было много неофициального. Кроме официального "литования" в СССР и в ГДР неофициальным цензором были главные редактора газет и радио. В то же время в Польше и в Чехословакии контроль осуществлялся официально, ставился штамп цензора, и главный редактор мог не выполнять работу цензора.
Следующей важной чертой является разобщенность людей в тоталитарном государстве. Не допускается никакой отдельной от государства общественной деятельности. Невозможно было зарегистрировать никакой клуб любителей верблюдов или любого другого. Все это государству необходимо организовывать и контролировать. Сам по себе ты ничего не можешь сделать ни театр организовать, ни окрестный лес почистить. Только от комсомола, только по приказу властей.
Не было и места для неформального общения и обсуждения местных проблем. Кабаки в западноевропейском смысле существовали только в Грузии. В СССР не существовало недорогих мест, где можно было два-три часа поговорить и поесть-попить. Кабаки в Центральной и Южной Европе это то, что организует гражданскую жизнь. И в Англии после работы идут в свой паб и весь вечер сидят в этом пабе. Нормальные люди ходят в дешевые ресторанчики, где у них есть свой стол, за которым они могут выпить свой бокал. Это место разговора о местных проблемах и место, в котором вырабатываются какие-то решения о том, что мы будем делать. Не так в тоталитарном государстве, там не надо, чтобы люди друг с другом разговаривали в то время, как они должны слушать приказы власти, а не разговаривать друг с другом. И потому особенно в России и на Украине не было таких мест. В Грузии это породило сильное сопротивление. Коммунисты не смогли отобрать у крестьян землю потому, что сопротивление было слишком сильное. В 70-е годы были кабаки на территории Тбилиси, но ни одного кабака я не нашел на территории России. Рестораны и кафе были средствами общественного питания, а не общественной жизни.
Между прочим, разрабатывались исследования зависимости гражданского общества в от того, что люди предпочитают выпивать, и как. Водка - мутная голова, но есть силы, чтобы дать по морде. Вино - голова работает, но тело расслаблено. Лучше всего для гражданского общества - пить пиво. Это долго, и можно все обсудить, то же и в чайхане. Организовать гражданское общество в нашей стране - это одна из самых важных задач, которые я знаю впереди у вашей страны.
У России есть страшный исторический опыт. Это пример Ивана Грозного, который уничтожал это общество в Древнем Новгороде, где было правление не хуже и не лучше, чем в некоторых западноевропейских общинах, в средней Азии и на Кавказе. Советский Союз изо всех сил стремился уничтожить ростки гражданского общества, потому что это было особо опасно для централизованного государства.
Если смотреть на историю Европы, то видно, что абсолютная власть проявляется в истории Европы избирательно. Иногда возникало сначала сильное гражданское общество. Так было в Нидерландах, было очень сильное гражданское общество. Были попытки установить абсолютизм, но они были проиграны. В каком-то плане это касается Польши, где было чуть другое гражданское общество в виде дворянской демократии, но это была сильная организация общественности. Там, где этого не было, абсолютная власть навязывала свои проблемы и начинала контролировать все.
В Советском Союзе плохо работал телефон. Это было организовано, в частности, специально.
Также создавалось впечатление, что некоторые проблемы экономического характера сознательно создавались. Например, очень плохо распространялись холодильники среди населения. Необходимо было, чтобы люди зверски работали, чтобы приобрести тот или иной товар. Если все мысли направлены на то, чтобы приобрести холодильник, то на мысли о политике времени уже не остается.
Самое важное в тоталитаризме - это то, что у людей была в какой-то мере полностью контролируемая правительством и ими самими жизнь. Сначала человек шел в школу, становился пионером, потом комсомольцем и т.д., получал "путевку в жизнь". Если он и его родители будут хорошо себя вести, то он через два-три года получит путевку в дом отдыха, а через десять лет квартиру, потом пойдет на пенсию, на которую жить будет плохо, но голодать не будет. А потом попадет на стандартное советское кладбище, где все могилы почти одинаковые. Что еще нужно для счастья? "Хорошая жена"... Жизнь при тоталитарном государстве похожа на поезд, идущий по рельсам, и человеку удобнее пассивно подчиняться, нежели на что-то влиять.
Были проведены социологические исследования в Америке, было выявлено 20 % самых бедных, и обследовано в 1979 и в 1988 годах в одном городе. За десять лет 85 % из них выбралось из нищеты, а остальные попали в группу самых бедных. У американцев есть шанс, их взгляд - о том, как заработать, а не как поменять систему.
В тоталитарном государстве много законов, и все они противоречат друг другу. Каждый является нарушителем какого-либо закона, и власть может наказать любого. Есть русская поговорка о том, что "был бы человек, а статья найдется". Кроме реальных нарушений, доказательства можно еще и фальсифицировать. В России в тысячу раз больше законов, чем в Западной Европе. Вперед - нельзя, направо - нельзя, налево - запрещено, а на месте стоять - преступление. И чтобы ты не сделал - преступник. Но, если власть тебя любит - то простит, а не любит - может наказать любого. Люди улыбаются власти и стараются, чтобы она их любила. Еще у власти разного типа привилегии. Власть произвольно распространяет разные блага. Может дать заработать, а может и не дать. Может принять ребенка в университет, а может и завалить. Дать квартиру, хорошую путевку и т.д. Даже столы заказов, и те делились по заслугам, свои у партии, свои у профсоюзов или комсомола. В институте, где я работал, тот кого любила дирекция, получал в такой стол заказов талон, а тот, кого очень любили, получал талон более высокого качества. Это заставляло людей улыбаться власти.
Последнее - это проблемы коррупции. Она была, но небольшая. Люди у власти были не очень богатые, все держалось на привилегиях. Дача под Москвой. Машина - "Чайка" или "Волга". Мог быть казенный самолет или вертолет, и т.д. Выброшенный из власти все или почти все это терял. Раньше расстреливали, потом просто позволяли жить нормально, и не голодать. В Ташкенте и Тбилиси самые богатые машины у людей - это остатки реакции жителей тоталитарных государств в посткоммунистическое время.
Тоталитаризм остается частями в наших странах и в настоящее время.
* * *
Вторая группа - это государства, которые отбросили старую идеологию и говорят, что строят правовое государство.
Отбросили идеологию и заявили, что готовы выращивать нового человека.
Дали чуть-чуть свободы.
В плане того, что допускаются разные неправительственные организации, как в Белоруссии. В Афганистане - это вообще другой мир. Люди могут чуть-чуть предаться совместной деятельности. Это первая важная позиция.
Вторая - возможная поездка за границу. После распада Союза из стран СНГ, если есть деньги, можно иметь некоторую свободу передвижения. Даже если есть проблемы с пропиской в городах, то по крайней мере государство не говорит где кому надо жить или куда ездить.
А то был в советское время эпизод, когда группа моих коллег, работающих в институте поехала летом без санкции по сибирским рекам на каких-то плавсредствах - так у них были потом проблемы на работе: их вызывали и спрашивали, кто организовал, что они там самостоятельно делали, вместо того, чтобы как все, под одну дудку, отдыхать в санаториях.
Происходят реформы и в области собственности. Самое страшное, что было в советской системе - отчуждение человека от собственности. Это намертво привязывало человека к каждодневной работе, иначе через месяц нечего становилось есть, почти совсем не было резервов. А работу давало только государство. Чистейшая система рабства - никто не может заработать денег и сказать, что мне хватит до конца жизни. Постоянно нужно просить и подчиняться приказам с утра до вечера. Каким бы свободным на словах себя не называло государство, все видно на отношениях собственности.
В России царь - ему принадлежит все и люди и имущество. Он мог отобрать у каждого, что хотел, и это было его право. Права же английского короля все-таки имели некоторые ограничения в вопросах собственности. Он не мог отбрать имущество, ему приходилось просить взаймы. В Западной Европе между властью и собственниками гораздо раньше развились договорные отношения. Власть просили деньги на войну, или на свою администрацию, или на что-то другое, а в обмен люди могли выпросить законы о невозможности задерживать и арестовывать без решения суда. Если король не может, когда ему вздумается, засунуть руку в карманы людей - ему приходится вступать с ними в переговоры и договариваться.
В России сейчас можно иметь деньги, но какие? С постоянным вопросом: "Откуда они взялись?" - любимая тема властей...
Кроме того, во-первых, в этих государствах, власть сосредоточена в руках небольшой группы людей, которые стремятся к сохранению этой тенденции в дальнейшем.
Во-вторых, здесь нет демократических революций, нет свободных выборов - или люди не верят в них.
В-третьих, чаще всего, в этих странах ядром конституционного строя является Президент. И нигде в мире не было, чтобы после тоталитарной системы президентская привела бы к демократии.
В-четвертых, нет политической культуры. Это еще одна головная боль. Культура - это единственно, что может делать государство осознанным.
Задача - не только свергнуть старые власти, но построить такое государство о котором люди не говорили бы "ОНИ". Это важный признак - когда приедешь в страну, какое местоимение используют? "МЫ" решили сделать реформы, поднять налоги, это "МОЯ" власть, "МОЕ" государство? Или "Я" - случайный человек, и другие управляют моей жизнью? Последнее встречается гораздо чаще...
* * *
Есть люди, которые поставили задачу свергнуть такое государство исключительно путем выращивания гражданского общества. Далее поговорим о техниках выращивания гражданского общества.
Не рассматриваем насильственные действия. У нас нет танков, самолетов. К тому же насильственные действия в России никогда не дают действительных положительных результатов. Всегда кровопролитие заканчивается новым кровопролитем, новым террором.
Стабильные положительные результаты дает только мирный переход к демократии, который невозможен без реального гражданского общества.
Во многих странах была сделана стандартная ошибка. Демократы слишком рано разделяются на разные группы и начинают драться между собой. Разные политические партии больше заинтересованы, чтобы повредить друг другу, а не для того, чтобы поменять систему государства. В какой-то момент, несомненно, надо организовывать политические партии, но это, несомненно, болезненный и длительный процесс. Выборы во время диктатуры только поддерживают ее - кого-то она поддерживает, кого-то пугает, и так далее. Она проникает в партии, и у партий уже нет интереса бороться против диктатуры.
В 1980-е годы мы в Польше не сделали такой ошибки. Мы даже боялись друг с другом разговаривать на темы о политических взглядах - ты либерал, социалист, христианский демократ, и т. д. Задача была - свергнуть эту власть и выращивать демократическое государство единым движением людей разных взглядов. И в дальнейшем мы пытались сохранить единство народа, единство политического мышления.
А потом в Польше люди радовались, когда пан Валенса сказал, что никакого единства больше нет, и пора начать драться, так как демократия уже есть, и надо начать кусать друг друга. Большие блоки, сказал Валенса, хороши на войне, но плохи для того, чтобы развивать государство и демократию. Некоторым это очень не понравилось...
* * *
Третий (или 2.5-й?) тип государства - принявших конституцию и систему власти без сильного президента.
В Польше нет демократии, ее лишь начали строить, и мы тяжело работаем для этого. По определению, нет простых рецептов. Надо чувствовать процесс.
Точно, когда есть разные взгляды, разные партии, есть контроль, так как власть портит людей, а абсолютная власть - абсолютно. Надо всегда быть готовым, что политики - это сволочи. Их задача - не благо государства, а больше власти. Туда подлецы с большей вероятностью попадут, чем честные люди, но государственная система должна их заставлять блокировать друг друга, чтобы никто не взял слишком много на себя, и устремился к диктатуре. Не должно быть единства ветвей власти. Чиновник, судья, прокурор - все любят поддерживать друг друга с единой задачей, это стандартная концепция тоталитарного государства.
Демократическое государство - это десятки разных интересов, о которых договариваются. Это разные институты, которые контролируют друг друга, смотрят друг другу на пальцы. Это проявляется, когда политическая оппозиция выполняет всегда контрольные задачи государства. Одна и та же правящая партия не может контролировать себя и свои спецслужбы. В Бундестанге контрольные функции - у оппозиции.
Вернемся ко второму типу государства, президентского. К пункту четыре: в этом типе нет политической культуры. Должно пройти много лет, чтобы появилась стабильная культура политической жизни.
У нас есть и бывшие коммунистические, и много других партий, и на каждых выборах появляются не одни и те же, а новые политические партии, и все время что-то разваливается, а что-то объединяется. Да и не партии, а просто большие группы людей, который договорились друг с другом. Грубо говоря - влево или вправо, а часто и не так. Кто говорит. что правый, а на самом деле - левый, и наоборот. Людям сложно разобраться. Очень сложно организовать жизнь политическую и прийти к более классической схеме, как в Великобритании и в США, где есть две политические партии и одна маленькая, обеспечивающая одной из них политическое большинство. Польше до этого еще минимум 10-15 лет, пока не придет к более стабильной политической системе, то же в Чехословакии. (...)
Переходный период к демократии особенен тем, что мы меняем практически все законы государства и его структуры. Изменения в правовой системе часто разрушают ее стабильность. Профессор Эльстер говорил, что это напоминает ему перестройку плывущего корабля: надо разобрать корабль и построить его заново. Но как это организовать так, чтобы он пережил всю эту операцию, и не утонул?
Появляются проблемы в ходе экономических реформ. Ничего не дается даром, и некоторые группы людей начинают жить гораздо хуже, чем раньше. Некоторым надо платить, чтобы они не работали. (...) Безработица, масса ненужных людей. Появляются поколения безработных. (...)
Демократия - она там, где есть все перечисленные выше институты и контролируют друг друга. Разделение властей на всех уровнях. Деньги на выборы - по счету. Независимые центральные банки. Ответственная финансовая политика. Независимые финансовые власти. Независимые СМИ на длительный срок, для чего еще и Совет независимой прессы (...).
В судах ведутся дела по компенсациям за незаконные действия государства. Проблема компенсаций - одна из самых важных правозащитных проблем. В Польше растет количество - по сто дел в месяц. Возможно, чтобы чиновники платили половину из личного кармана, чтобы люди почувствовали, что можно подавать в суд. Этими людьми могут быть и заключенные, но процесс должен вестись таким образом, чтобы было понятно, что это не месть тюремщикам, а право, и лучше заплатить, а не усложнять дальнейшие отношения. (...)
Проблемы правозащитные - разного типа, и наша учебная программа учит не правам, а как требовать эти права. Это не менее важно, чем философский смысл права. (...)
Например, проблемы защиты беженцев, для многих стран новые - для тех стран, из которых много лет люди только уезжали. Или проблемы защиты прав безработных. Многие эти проблемы стоят не только перед нами, перед властью, и обязательно надо знать, как они решаются в других странах. Нет учебников сравнительного законодательства. Нет курсов сравнительного гражданского и уголовного права. Надо смотреть не только на закон, но и как он работает на практике. Надо много работать, и нам помогают нормальные отношения в посольствах других стран - там есть люди, которые обязаны отвечать на вопросы. Очень полезны совместные учебные курсы для судей, прокуроров, чиновников, а также учеба людей на тему, что они могут требовать с власти.
* * *
И наконец, есть третий (или 4-й?) тип государств - демократии, которыми я не буду особо заниматься, тем более, что нас уже ждет обед.
В действительно демократических странах есть проблемы небольших групп людей, которых общество не любит и с большим удовольствием задавит. Наркоманы, алкоголики, бывшие зэки, преступники, гомосексуалисты, разного типа эмигранты, инфицированные СПИДом, люди странных вероисповеданий, и так далее. Защищающие их идут против мнений и оценок большинства людей. В тоталитарных и посттоталитарных государствах, молодых демократиях, правозащитники помогали большинству людей против меньшинства, против чиновников, которых все-таки меньше, чем нормальных людей. При защите же меньшинства на автомате теряется много авторитета. Тяжело быть правозащитником в Америке, Швеции, Голландии, гораздо легче - в Узбекистане и России.
Но и там действует постулат, что власть всегда нарушала, нарушает и будет нарушать права человека. Это неотъемлемое ее стремление, ей так проще - не обращая внимание на ущемление чьих-то прав и достоинства, идти вперед к светлому будущему.
И там безработица правозащитникам не угрожает. Я думаю, что это одна из двух самых стабильных профессий в мире. Первая - похоронщики. Все остальные могут бояться, что у них не будет будущего.
Спасибо.
Марек Новицки
2002
Источник: www.hro.org
В нашем регионе есть и диктатуры, и слабые государства, или смесь и того, и другого. Сильное государство - это государство, в котором законы работают. Нет никаких льгот и исключений. В сильном государстве немного законов, но они все до конца работают. А не так, когда есть всеобщая воинская обязанность, а на практике в армию идет десять процентов.
Слабые государства также опасны для прав человека. Коррупция там все пожирает. Для таких стран есть проблема: как прийти к сильному государству. Характерный пример с Чечней. Русские политики постоянно представляют картину, как они хотели бы вести контртеррористическую операцию - но на самом деле не могут контролировать, и не контролируют ситуацию. Среди вообще всего того, что там происходит - это одно из самых плохих.
В слабом государстве многие решения принимаются без механизма их контроля. С одной стороны, это власть жестокая - она сажает, убивает и т. д. А с другой стороны, она не умеет контролировать государство. Это очень опасно. Внешне есть диктаторы с их полициями и спецслужбами, а в целом этот механизм не работает. Так прежде чем выбирать стратегию, надо посмотреть на тип государства.
* * *
Поговорим о государствах десять-пятнадцать лет назад. Разные куски бывшего СССР мы можем найти теперь и в Польше, и в Чехии, и в Казахстане.
И еще более или менее важно, что в головах людей осталось мышление от государства, которого уже нет. Много раз я встречалась с людьми, у которых где-то в затылочной части головы остались репрессии 1930-х годов - представление о том, что власть может все, как тогда: ссылать целые народы, сажать и расстреливать миллионы. Но это невозможно сейчас. Это было бы чистейшее самоубийство для любого государства. Но мы все еще боимся. Не нас запугали, наших родителей или дедов, и мы думаем, что государство может все.
Вторая половина 1970-х годов - это конец того периода, когда государство могло быть настолько жестоким. Это хорошо видно на государствах нашего региона. В середине 70-х это еще было возможно. В Юго-Восточной Азии это еще возможно. Но на территории СНГ, по-моему, уже далеко не все. Попытка вернуться в 30-е годы означает международную изоляцию, конец устремлениям к тому, что государство будет богатое и современное, что будет развиваться экономика. Мало желающих идти путем Ирака и Северной Кореи.
Конечно, 11 сентября усложняет обстановку, особенно у наших коллег из Средней Азии. Администрация Буша будет там проводить туже политику, что в Южной Америке в 1960-е годы: демократия и права человека там нам побоку, так как мы поддерживаем Пиночета и другие режимы, гарантирующие спокойствие и отсутствие терроризма. Чтобы не было проблем, слова будут о правах человека, но не будет жестокого нажима. Если какой-то диктатор будет гарантировать, что здесь будет более или менее нормально, так значит, надо поддерживать этот режим.
Вот пример Чечни - к ней все повернулись спиной, все вроде хорошо, игры вокруг резолюции ООН совсем другие, чем раньше, хотя там ситуация еще хуже, чем была год назад. Оставим так, если только Путин даст гарантии, что не будет слишком большой крови. Но я думаю, что это поменяется через три года, когда будут новые президенты и новые резолюции.
Мировая ситуация после 11 сентября усложняет нашу работу. Это означает, что будет меньше политического давления в течении ближайших двух-трех лет. Хотя ситуация может поменяться и раньше, чем наступят выборы. Это тоже в какой-то степени зависит от нас и наших действий. Если мы сумеем передавать информацию в прессу, заранее думая о политике. Ведь они говорят что хотят, пока мы работаем.
Есть хорошие отчеты об обстановке в Чечне, люди с мест зверски работают, чтобы собрать информацию. А потом эта информация где-то оседает. Появляется книжка, она стоит где-то на полке - и здесь кончается работа. Это закономерность - мы зверски поработали, издали книжку, собрали материал, но в дальнейшем не сыграли это политически.
Например, идут какие-то репрессии в Узбекистане, и наши коллеги представляют ситуацию, и даже подготавливают какой-то отчет - потом этот отчет стоит на полке. Это полпроблемы, вторая часть проблемы - как политически сыграть потом с этой информацией, которую мы собрали.
Это любимое дело Московского "Мемориала" - собирать некий отчет, как какой-то ритуал. Я собрал, я представил, я уже все написал. Здесь работа кончается.
Да, это сложно - как сыграть дальше? Как мы можем использовать этот материал, чтобы он на самом деле что-то значил?
Хорошо, я опять отвлекся...
О типах государств. Тоталитарное государство.
Это государство может быть идеологическим или нет, как на островах Тихого океана и на Карибах, где нет никакой идеологии, но есть диктаторы.
Есть идеологические государства, которые пытаются контролировать жизнь человека во всех ее проявлениях. Идеологические тоталитарные государства - коммунистическое, фашистское, некоторые религиозные. Такое государство пытается переделать людей, все думают одинаково, одеты одинаково, как в Китае периода "культурной революции". Фидель Кастро недавно ввел конкретную статью в УК, где за "опасность" можно получить 15 лет и суд решает, что этот человек "опасный".
Государство хочет знать все. В России приходилось просить разрешение, чтобы пригласить иностранца к себе домой. Признаками этого являются фамилии на многих транспортных билетах, национальность в паспорте, первые отделы или аналогичные им отделы кадров. На работе у человека не было доступа к его личной информации. Во многих конституциях посткоммунистических стран появилась статья, ограничивающая информацию, которую государство вообще может собирать. Кроме того, человек может иметь доступ на определенных условиях к своему досье, и требовать поправок, если что-то, по его мнению, не соответствует действительности. Одним из процессов Страсбургского Суда был: "Каас против Германии". Он отстаивал право получать информацию о прослушивании и перлюстрации, и делать поправки. Кроме того, что на прослушивание спецслужбы обязаны получать разрешение суда, на него существует определенный срок - его можно продлевать, но в течении года срок может истечь. Тогда органы обязаны проинформировать человека о прослушивании, а тот получает право комментировать или пойти в гражданский суд и получить компенсацию, если что-либо необоснованно. Если же у человека нет информации, что его прослушивали, то он и не может защитить свое право.
Эта система тотального сбора информации была менее опасна, когда все это работало разрозненно, но сейчас, когда работают большие компьютеры, то очень просто можно собрать эту информацию. В демократической же стране в гостинице можно назвать любую фамилию, как свою, так и своих спутников.
С другой стороны в таком (тоталитарном) государстве сама власть всегда засекречена. Ничего не известно о подробностях жизни не только кремлевских деятелей и политиков, но и ничего не известно о подробностях работы и чиновников, и политиков нижнего уровня. Подробности личной жизни имеют значение только для выборов, но мы ничего не знаем не только о принимаемых решениях, но и о важных обстоятельствах в отношении личной жизни каждого.
В правящей верхушке идет политическая борьба, кто-то включается в узкую группу правящих, кто-то из нее вылетает. Кто с кем, кто против кого - мы так до конца и не знаем, почему. Есть разные сплетни только. Бытует представление, что мир политики - это "кто - кого". Все борются друг против друга. Эта политика выглядит как грызня собак под ковром. Мы видим только, что что-то под этим ковром происходит, кто-то кого-то лает-кусает. Не непонятно что же на самом деле. Есть также приказы от отца народа - президента, первого лица.
У полицейского государства тысячи сексотов и стукачей. Кстати, в Советском Союзе было статистически меньше сексотов на душу населения, чем в станах бывшей "народной демократии". Я сначала удивлялся этому, а потом понял, что в СССР было много незарегистрированных сексотов среди активистов партии и комсомола - они передавали информацию бесплатно. В СССР было много неофициального. Кроме официального "литования" в СССР и в ГДР неофициальным цензором были главные редактора газет и радио. В то же время в Польше и в Чехословакии контроль осуществлялся официально, ставился штамп цензора, и главный редактор мог не выполнять работу цензора.
Следующей важной чертой является разобщенность людей в тоталитарном государстве. Не допускается никакой отдельной от государства общественной деятельности. Невозможно было зарегистрировать никакой клуб любителей верблюдов или любого другого. Все это государству необходимо организовывать и контролировать. Сам по себе ты ничего не можешь сделать ни театр организовать, ни окрестный лес почистить. Только от комсомола, только по приказу властей.
Не было и места для неформального общения и обсуждения местных проблем. Кабаки в западноевропейском смысле существовали только в Грузии. В СССР не существовало недорогих мест, где можно было два-три часа поговорить и поесть-попить. Кабаки в Центральной и Южной Европе это то, что организует гражданскую жизнь. И в Англии после работы идут в свой паб и весь вечер сидят в этом пабе. Нормальные люди ходят в дешевые ресторанчики, где у них есть свой стол, за которым они могут выпить свой бокал. Это место разговора о местных проблемах и место, в котором вырабатываются какие-то решения о том, что мы будем делать. Не так в тоталитарном государстве, там не надо, чтобы люди друг с другом разговаривали в то время, как они должны слушать приказы власти, а не разговаривать друг с другом. И потому особенно в России и на Украине не было таких мест. В Грузии это породило сильное сопротивление. Коммунисты не смогли отобрать у крестьян землю потому, что сопротивление было слишком сильное. В 70-е годы были кабаки на территории Тбилиси, но ни одного кабака я не нашел на территории России. Рестораны и кафе были средствами общественного питания, а не общественной жизни.
Между прочим, разрабатывались исследования зависимости гражданского общества в от того, что люди предпочитают выпивать, и как. Водка - мутная голова, но есть силы, чтобы дать по морде. Вино - голова работает, но тело расслаблено. Лучше всего для гражданского общества - пить пиво. Это долго, и можно все обсудить, то же и в чайхане. Организовать гражданское общество в нашей стране - это одна из самых важных задач, которые я знаю впереди у вашей страны.
У России есть страшный исторический опыт. Это пример Ивана Грозного, который уничтожал это общество в Древнем Новгороде, где было правление не хуже и не лучше, чем в некоторых западноевропейских общинах, в средней Азии и на Кавказе. Советский Союз изо всех сил стремился уничтожить ростки гражданского общества, потому что это было особо опасно для централизованного государства.
Если смотреть на историю Европы, то видно, что абсолютная власть проявляется в истории Европы избирательно. Иногда возникало сначала сильное гражданское общество. Так было в Нидерландах, было очень сильное гражданское общество. Были попытки установить абсолютизм, но они были проиграны. В каком-то плане это касается Польши, где было чуть другое гражданское общество в виде дворянской демократии, но это была сильная организация общественности. Там, где этого не было, абсолютная власть навязывала свои проблемы и начинала контролировать все.
В Советском Союзе плохо работал телефон. Это было организовано, в частности, специально.
Также создавалось впечатление, что некоторые проблемы экономического характера сознательно создавались. Например, очень плохо распространялись холодильники среди населения. Необходимо было, чтобы люди зверски работали, чтобы приобрести тот или иной товар. Если все мысли направлены на то, чтобы приобрести холодильник, то на мысли о политике времени уже не остается.
Самое важное в тоталитаризме - это то, что у людей была в какой-то мере полностью контролируемая правительством и ими самими жизнь. Сначала человек шел в школу, становился пионером, потом комсомольцем и т.д., получал "путевку в жизнь". Если он и его родители будут хорошо себя вести, то он через два-три года получит путевку в дом отдыха, а через десять лет квартиру, потом пойдет на пенсию, на которую жить будет плохо, но голодать не будет. А потом попадет на стандартное советское кладбище, где все могилы почти одинаковые. Что еще нужно для счастья? "Хорошая жена"... Жизнь при тоталитарном государстве похожа на поезд, идущий по рельсам, и человеку удобнее пассивно подчиняться, нежели на что-то влиять.
Были проведены социологические исследования в Америке, было выявлено 20 % самых бедных, и обследовано в 1979 и в 1988 годах в одном городе. За десять лет 85 % из них выбралось из нищеты, а остальные попали в группу самых бедных. У американцев есть шанс, их взгляд - о том, как заработать, а не как поменять систему.
В тоталитарном государстве много законов, и все они противоречат друг другу. Каждый является нарушителем какого-либо закона, и власть может наказать любого. Есть русская поговорка о том, что "был бы человек, а статья найдется". Кроме реальных нарушений, доказательства можно еще и фальсифицировать. В России в тысячу раз больше законов, чем в Западной Европе. Вперед - нельзя, направо - нельзя, налево - запрещено, а на месте стоять - преступление. И чтобы ты не сделал - преступник. Но, если власть тебя любит - то простит, а не любит - может наказать любого. Люди улыбаются власти и стараются, чтобы она их любила. Еще у власти разного типа привилегии. Власть произвольно распространяет разные блага. Может дать заработать, а может и не дать. Может принять ребенка в университет, а может и завалить. Дать квартиру, хорошую путевку и т.д. Даже столы заказов, и те делились по заслугам, свои у партии, свои у профсоюзов или комсомола. В институте, где я работал, тот кого любила дирекция, получал в такой стол заказов талон, а тот, кого очень любили, получал талон более высокого качества. Это заставляло людей улыбаться власти.
Последнее - это проблемы коррупции. Она была, но небольшая. Люди у власти были не очень богатые, все держалось на привилегиях. Дача под Москвой. Машина - "Чайка" или "Волга". Мог быть казенный самолет или вертолет, и т.д. Выброшенный из власти все или почти все это терял. Раньше расстреливали, потом просто позволяли жить нормально, и не голодать. В Ташкенте и Тбилиси самые богатые машины у людей - это остатки реакции жителей тоталитарных государств в посткоммунистическое время.
Тоталитаризм остается частями в наших странах и в настоящее время.
* * *
Вторая группа - это государства, которые отбросили старую идеологию и говорят, что строят правовое государство.
Отбросили идеологию и заявили, что готовы выращивать нового человека.
Дали чуть-чуть свободы.
В плане того, что допускаются разные неправительственные организации, как в Белоруссии. В Афганистане - это вообще другой мир. Люди могут чуть-чуть предаться совместной деятельности. Это первая важная позиция.
Вторая - возможная поездка за границу. После распада Союза из стран СНГ, если есть деньги, можно иметь некоторую свободу передвижения. Даже если есть проблемы с пропиской в городах, то по крайней мере государство не говорит где кому надо жить или куда ездить.
А то был в советское время эпизод, когда группа моих коллег, работающих в институте поехала летом без санкции по сибирским рекам на каких-то плавсредствах - так у них были потом проблемы на работе: их вызывали и спрашивали, кто организовал, что они там самостоятельно делали, вместо того, чтобы как все, под одну дудку, отдыхать в санаториях.
Происходят реформы и в области собственности. Самое страшное, что было в советской системе - отчуждение человека от собственности. Это намертво привязывало человека к каждодневной работе, иначе через месяц нечего становилось есть, почти совсем не было резервов. А работу давало только государство. Чистейшая система рабства - никто не может заработать денег и сказать, что мне хватит до конца жизни. Постоянно нужно просить и подчиняться приказам с утра до вечера. Каким бы свободным на словах себя не называло государство, все видно на отношениях собственности.
В России царь - ему принадлежит все и люди и имущество. Он мог отобрать у каждого, что хотел, и это было его право. Права же английского короля все-таки имели некоторые ограничения в вопросах собственности. Он не мог отбрать имущество, ему приходилось просить взаймы. В Западной Европе между властью и собственниками гораздо раньше развились договорные отношения. Власть просили деньги на войну, или на свою администрацию, или на что-то другое, а в обмен люди могли выпросить законы о невозможности задерживать и арестовывать без решения суда. Если король не может, когда ему вздумается, засунуть руку в карманы людей - ему приходится вступать с ними в переговоры и договариваться.
В России сейчас можно иметь деньги, но какие? С постоянным вопросом: "Откуда они взялись?" - любимая тема властей...
Кроме того, во-первых, в этих государствах, власть сосредоточена в руках небольшой группы людей, которые стремятся к сохранению этой тенденции в дальнейшем.
Во-вторых, здесь нет демократических революций, нет свободных выборов - или люди не верят в них.
В-третьих, чаще всего, в этих странах ядром конституционного строя является Президент. И нигде в мире не было, чтобы после тоталитарной системы президентская привела бы к демократии.
В-четвертых, нет политической культуры. Это еще одна головная боль. Культура - это единственно, что может делать государство осознанным.
Задача - не только свергнуть старые власти, но построить такое государство о котором люди не говорили бы "ОНИ". Это важный признак - когда приедешь в страну, какое местоимение используют? "МЫ" решили сделать реформы, поднять налоги, это "МОЯ" власть, "МОЕ" государство? Или "Я" - случайный человек, и другие управляют моей жизнью? Последнее встречается гораздо чаще...
* * *
Есть люди, которые поставили задачу свергнуть такое государство исключительно путем выращивания гражданского общества. Далее поговорим о техниках выращивания гражданского общества.
Не рассматриваем насильственные действия. У нас нет танков, самолетов. К тому же насильственные действия в России никогда не дают действительных положительных результатов. Всегда кровопролитие заканчивается новым кровопролитем, новым террором.
Стабильные положительные результаты дает только мирный переход к демократии, который невозможен без реального гражданского общества.
Во многих странах была сделана стандартная ошибка. Демократы слишком рано разделяются на разные группы и начинают драться между собой. Разные политические партии больше заинтересованы, чтобы повредить друг другу, а не для того, чтобы поменять систему государства. В какой-то момент, несомненно, надо организовывать политические партии, но это, несомненно, болезненный и длительный процесс. Выборы во время диктатуры только поддерживают ее - кого-то она поддерживает, кого-то пугает, и так далее. Она проникает в партии, и у партий уже нет интереса бороться против диктатуры.
В 1980-е годы мы в Польше не сделали такой ошибки. Мы даже боялись друг с другом разговаривать на темы о политических взглядах - ты либерал, социалист, христианский демократ, и т. д. Задача была - свергнуть эту власть и выращивать демократическое государство единым движением людей разных взглядов. И в дальнейшем мы пытались сохранить единство народа, единство политического мышления.
А потом в Польше люди радовались, когда пан Валенса сказал, что никакого единства больше нет, и пора начать драться, так как демократия уже есть, и надо начать кусать друг друга. Большие блоки, сказал Валенса, хороши на войне, но плохи для того, чтобы развивать государство и демократию. Некоторым это очень не понравилось...
* * *
Третий (или 2.5-й?) тип государства - принявших конституцию и систему власти без сильного президента.
В Польше нет демократии, ее лишь начали строить, и мы тяжело работаем для этого. По определению, нет простых рецептов. Надо чувствовать процесс.
Точно, когда есть разные взгляды, разные партии, есть контроль, так как власть портит людей, а абсолютная власть - абсолютно. Надо всегда быть готовым, что политики - это сволочи. Их задача - не благо государства, а больше власти. Туда подлецы с большей вероятностью попадут, чем честные люди, но государственная система должна их заставлять блокировать друг друга, чтобы никто не взял слишком много на себя, и устремился к диктатуре. Не должно быть единства ветвей власти. Чиновник, судья, прокурор - все любят поддерживать друг друга с единой задачей, это стандартная концепция тоталитарного государства.
Демократическое государство - это десятки разных интересов, о которых договариваются. Это разные институты, которые контролируют друг друга, смотрят друг другу на пальцы. Это проявляется, когда политическая оппозиция выполняет всегда контрольные задачи государства. Одна и та же правящая партия не может контролировать себя и свои спецслужбы. В Бундестанге контрольные функции - у оппозиции.
Вернемся ко второму типу государства, президентского. К пункту четыре: в этом типе нет политической культуры. Должно пройти много лет, чтобы появилась стабильная культура политической жизни.
У нас есть и бывшие коммунистические, и много других партий, и на каждых выборах появляются не одни и те же, а новые политические партии, и все время что-то разваливается, а что-то объединяется. Да и не партии, а просто большие группы людей, который договорились друг с другом. Грубо говоря - влево или вправо, а часто и не так. Кто говорит. что правый, а на самом деле - левый, и наоборот. Людям сложно разобраться. Очень сложно организовать жизнь политическую и прийти к более классической схеме, как в Великобритании и в США, где есть две политические партии и одна маленькая, обеспечивающая одной из них политическое большинство. Польше до этого еще минимум 10-15 лет, пока не придет к более стабильной политической системе, то же в Чехословакии. (...)
Переходный период к демократии особенен тем, что мы меняем практически все законы государства и его структуры. Изменения в правовой системе часто разрушают ее стабильность. Профессор Эльстер говорил, что это напоминает ему перестройку плывущего корабля: надо разобрать корабль и построить его заново. Но как это организовать так, чтобы он пережил всю эту операцию, и не утонул?
Появляются проблемы в ходе экономических реформ. Ничего не дается даром, и некоторые группы людей начинают жить гораздо хуже, чем раньше. Некоторым надо платить, чтобы они не работали. (...) Безработица, масса ненужных людей. Появляются поколения безработных. (...)
Демократия - она там, где есть все перечисленные выше институты и контролируют друг друга. Разделение властей на всех уровнях. Деньги на выборы - по счету. Независимые центральные банки. Ответственная финансовая политика. Независимые финансовые власти. Независимые СМИ на длительный срок, для чего еще и Совет независимой прессы (...).
В судах ведутся дела по компенсациям за незаконные действия государства. Проблема компенсаций - одна из самых важных правозащитных проблем. В Польше растет количество - по сто дел в месяц. Возможно, чтобы чиновники платили половину из личного кармана, чтобы люди почувствовали, что можно подавать в суд. Этими людьми могут быть и заключенные, но процесс должен вестись таким образом, чтобы было понятно, что это не месть тюремщикам, а право, и лучше заплатить, а не усложнять дальнейшие отношения. (...)
Проблемы правозащитные - разного типа, и наша учебная программа учит не правам, а как требовать эти права. Это не менее важно, чем философский смысл права. (...)
Например, проблемы защиты беженцев, для многих стран новые - для тех стран, из которых много лет люди только уезжали. Или проблемы защиты прав безработных. Многие эти проблемы стоят не только перед нами, перед властью, и обязательно надо знать, как они решаются в других странах. Нет учебников сравнительного законодательства. Нет курсов сравнительного гражданского и уголовного права. Надо смотреть не только на закон, но и как он работает на практике. Надо много работать, и нам помогают нормальные отношения в посольствах других стран - там есть люди, которые обязаны отвечать на вопросы. Очень полезны совместные учебные курсы для судей, прокуроров, чиновников, а также учеба людей на тему, что они могут требовать с власти.
* * *
И наконец, есть третий (или 4-й?) тип государств - демократии, которыми я не буду особо заниматься, тем более, что нас уже ждет обед.
В действительно демократических странах есть проблемы небольших групп людей, которых общество не любит и с большим удовольствием задавит. Наркоманы, алкоголики, бывшие зэки, преступники, гомосексуалисты, разного типа эмигранты, инфицированные СПИДом, люди странных вероисповеданий, и так далее. Защищающие их идут против мнений и оценок большинства людей. В тоталитарных и посттоталитарных государствах, молодых демократиях, правозащитники помогали большинству людей против меньшинства, против чиновников, которых все-таки меньше, чем нормальных людей. При защите же меньшинства на автомате теряется много авторитета. Тяжело быть правозащитником в Америке, Швеции, Голландии, гораздо легче - в Узбекистане и России.
Но и там действует постулат, что власть всегда нарушала, нарушает и будет нарушать права человека. Это неотъемлемое ее стремление, ей так проще - не обращая внимание на ущемление чьих-то прав и достоинства, идти вперед к светлому будущему.
И там безработица правозащитникам не угрожает. Я думаю, что это одна из двух самых стабильных профессий в мире. Первая - похоронщики. Все остальные могут бояться, что у них не будет будущего.
Спасибо.
Марек Новицки
2002
Источник: www.hro.org