# Провокация
Рядом с выступающим стоял юноша, голова которого была перевязана белым бинтом. Как вскоре стало известно, армяне отрезали этому юноше ухо. От группы отделился человек и залез на край бассейна. Его голова тоже была перевязана белым бинтом. И его ухо тоже было отрезано армянами. Люди заволновались, посыпалась ругань, кто-то поднял с земли камень, и бросил в сторону универмага. Камень попал в толстое стекло витрины и покатился. Моя страсть к приключениям взяла верх над чувством долга. Я забыл о матери, брате, сестре, которые ждали дома хлеб, и самое главное, о курином гуляше. Возле меня стояло 5-6 моих ровесников. Кто-то из них сказал: «откуда-то пахнет хлебом». Я вытащил из ситцевой сетки один батон и дал им. Не мог не дать. Все были возбуждены. Если бы я не дал, они бы отобрали у меня хлеб, и хорошенько побили бы. Я знал их. Они учились в восьмилетке. В той школе собрались все бездельники и хулиганы райцентра. Они разделили хлеб между собой. Человек на краю бассейна что-то сказал, и все закричали. Я, хоть и не расслышал, что он сказал, но тоже закричал. Мои ровесники засвистели и ругнулись. Три человека, стоящие на краю бассейна, спрыгнули вниз и смешались с толпой. Наша группа тронулась с места. Откуда-то появились еще несколько ребят из восьмилетки. На них были надеты военные брюки…
Молодые армяне с детьми, спокойно покинули райцентр и отправились в разные безопасные места. Здесь оставалось очень мало пожилых армян. Остались те армяне, которые родились и выросли в райцентре, и хотели здесь же умереть. Возникший конфликт они воспринимали как простое недоразумение. Они думали, что в ближайшее время все должно встать на свои места. Они не считали нужным оставить свой дом и куда-то уехать. Они верили в то, что скоро все наладится. Снова все будут спокойно и дружно жить вместе. Поэтому они, не обращая внимания на опасность, оставались. Не знаю, может, им и некуда было ехать.
Мы дошли до реки. Люди смотрели на нас, и это нам нравилось. Кто-то присоединялся к нам, кого-то родители или родственники за уши вытягивали из толпы и отводили домой. Тех, кто присоединился было больше чем тех, кто вышел. Я был спокоен. Как если бы пришел на стадион посмотреть на игру любимой команды и как болельщик должен был поддержать ее. Мы шли выгонять из домов, из райцентра, оставшихся, не уехавших армян. Юноши, у которых были отрезаны уши и перевязана голова, шли впереди. Толпа остановилась возле пожарного управления. Кто-то поднялся на возвышенность и сказал, что сегодня армяне напали на какое-то село и увели принадлежащих мусульманам овец и коров. Отрезали уши четырем мужчинам. На ораторе были военные брюки. После размещения в райцентре войсковой части, количество людей, на которых были надеты военные брюки, военные куртки, военные шапки, значительно увеличилось. Люди относили русским солдатам водку, фрукты, варенье, а взамен брали военную одежду. Человек в военных брюках спрыгнул с возвышенности и присоединился к остальным, и мы снова закричали, засвистели, выругались. Потом мы пошли в дома армян, живущих в квартале пожарного управления. Ни в одном из тех домов мы их не нашли. Ребята разбивали зеркала, кидали на пол вещи, швыряли кастрюли, спускали с цепей собак. Армяне, прослышавшие о нас, спрятались у мусульман-соседей. Ребята, прохаживаясь, смеясь, крича, ругаясь, ели найденные в домах фрукты, варенье, кидали друг в друга яблоки, айву и гранат. Выпив компоты из шиповника, кизила и алычи, они разбивали банки.
Выйдя из домов, мы собрались на улице. Из-за того, что не удалось найти армян, настроение не испортилось. Мы больше искали приключений и развлечений, нежели армян. На улице решили, что нужно разделиться на три команды, и отправиться искать армян в разных направлениях. Команда, в которую попал я, отправилась на улицу Ленина. По дороге к нам присоединились 6-7 подростков. Нас стало 20-25 человек. На улице Ленина мы вошли во двор плотника Карапета. Я, конечно же, хорошо знал этот двор и этот дом… Жена Карапета – Нона, работала с моей бабушкой в больнице. Они были очень близкими подругами. Я много раз бывал в этом доме. Из деревянных посылочных ящиков, изготовленных Карапетом, мастерил себе дома. В районе все говорили, что у Карапета – легкая рука. Каждый отправляющий посылку сыну в армию, покупал ящики у Карапета. Говорили, что посылки, отправленные в ящиках, сделанных Карапетом, не пропадают в дороге, вовремя доходят до солдат, почтовые работники их не вскрывают и ничего оттуда не берут. Ко мне в этом доме хорошо относились. Тетя Нона очень меня любила. Ее дочь Х. каждый раз, приезжая на каникулы из Баку, привозила мне подарки.
Я не мог отделиться от всех. Подумал, что наверное, дядя Карапет, как и другие армяне, спрятался в доме у соседа-мусульманина. Я вместе со своими сверстниками вошел во двор. Ребята в один миг развалили и двор, и дом. Найденные в подвале, на чердаке фрукты они надкусывали и кидали друг в друга, компот – выпивали и разбивали. Все смешалось. Всюду были разбросаны детские игрушки (они хранились на память о детстве Х. Тётя Н. не разрешала даже прикасаться к ним), туфли, книги, швейная машинка, разные ткани. Собака срывала голос, лая на столпившихся у дверей чужих. Один из ребят спустил собаку с цепи. Дядю Карапета нашли среди деревянных ящиков. Он прятался за своими изделиями. Но ящики не спасли плотника. Ребята надавали Карапету пинков, пощечин. Человек в военных брюках начал их разгонять. И я услышал новое слово: провокация.
Ребята сломали деревянные ящики дяди Карапета. Порвали матрацы, одеяла, подушки. Покричали, посвистели, выругались. И взяв Карапета с собой, вышли со двора. Вот так мы входили в дома армян, разбивали зеркала, ели фрукты, пили компоты, спускали с цепи собак. Примерно за 2 часа мы собрали из разных мест 12 пожилых армян. При каждой возможности ребята били шедших впереди армян. Человек в военных брюках возглавляющий шествие, пытался что-то объяснить ребятам, помешать им бить армян, отталкивал их. Человек в военных брюках часто повторял новое для меня слово: провокация … провокация … провокация.
Молодые армяне с детьми, спокойно покинули райцентр и отправились в разные безопасные места. Здесь оставалось очень мало пожилых армян. Остались те армяне, которые родились и выросли в райцентре, и хотели здесь же умереть. Возникший конфликт они воспринимали как простое недоразумение. Они думали, что в ближайшее время все должно встать на свои места. Они не считали нужным оставить свой дом и куда-то уехать. Они верили в то, что скоро все наладится. Снова все будут спокойно и дружно жить вместе. Поэтому они, не обращая внимания на опасность, оставались. Не знаю, может, им и некуда было ехать.
Мы дошли до реки. Люди смотрели на нас, и это нам нравилось. Кто-то присоединялся к нам, кого-то родители или родственники за уши вытягивали из толпы и отводили домой. Тех, кто присоединился было больше чем тех, кто вышел. Я был спокоен. Как если бы пришел на стадион посмотреть на игру любимой команды и как болельщик должен был поддержать ее. Мы шли выгонять из домов, из райцентра, оставшихся, не уехавших армян. Юноши, у которых были отрезаны уши и перевязана голова, шли впереди. Толпа остановилась возле пожарного управления. Кто-то поднялся на возвышенность и сказал, что сегодня армяне напали на какое-то село и увели принадлежащих мусульманам овец и коров. Отрезали уши четырем мужчинам. На ораторе были военные брюки. После размещения в райцентре войсковой части, количество людей, на которых были надеты военные брюки, военные куртки, военные шапки, значительно увеличилось. Люди относили русским солдатам водку, фрукты, варенье, а взамен брали военную одежду. Человек в военных брюках спрыгнул с возвышенности и присоединился к остальным, и мы снова закричали, засвистели, выругались. Потом мы пошли в дома армян, живущих в квартале пожарного управления. Ни в одном из тех домов мы их не нашли. Ребята разбивали зеркала, кидали на пол вещи, швыряли кастрюли, спускали с цепей собак. Армяне, прослышавшие о нас, спрятались у мусульман-соседей. Ребята, прохаживаясь, смеясь, крича, ругаясь, ели найденные в домах фрукты, варенье, кидали друг в друга яблоки, айву и гранат. Выпив компоты из шиповника, кизила и алычи, они разбивали банки.
Выйдя из домов, мы собрались на улице. Из-за того, что не удалось найти армян, настроение не испортилось. Мы больше искали приключений и развлечений, нежели армян. На улице решили, что нужно разделиться на три команды, и отправиться искать армян в разных направлениях. Команда, в которую попал я, отправилась на улицу Ленина. По дороге к нам присоединились 6-7 подростков. Нас стало 20-25 человек. На улице Ленина мы вошли во двор плотника Карапета. Я, конечно же, хорошо знал этот двор и этот дом… Жена Карапета – Нона, работала с моей бабушкой в больнице. Они были очень близкими подругами. Я много раз бывал в этом доме. Из деревянных посылочных ящиков, изготовленных Карапетом, мастерил себе дома. В районе все говорили, что у Карапета – легкая рука. Каждый отправляющий посылку сыну в армию, покупал ящики у Карапета. Говорили, что посылки, отправленные в ящиках, сделанных Карапетом, не пропадают в дороге, вовремя доходят до солдат, почтовые работники их не вскрывают и ничего оттуда не берут. Ко мне в этом доме хорошо относились. Тетя Нона очень меня любила. Ее дочь Х. каждый раз, приезжая на каникулы из Баку, привозила мне подарки.
Я не мог отделиться от всех. Подумал, что наверное, дядя Карапет, как и другие армяне, спрятался в доме у соседа-мусульманина. Я вместе со своими сверстниками вошел во двор. Ребята в один миг развалили и двор, и дом. Найденные в подвале, на чердаке фрукты они надкусывали и кидали друг в друга, компот – выпивали и разбивали. Все смешалось. Всюду были разбросаны детские игрушки (они хранились на память о детстве Х. Тётя Н. не разрешала даже прикасаться к ним), туфли, книги, швейная машинка, разные ткани. Собака срывала голос, лая на столпившихся у дверей чужих. Один из ребят спустил собаку с цепи. Дядю Карапета нашли среди деревянных ящиков. Он прятался за своими изделиями. Но ящики не спасли плотника. Ребята надавали Карапету пинков, пощечин. Человек в военных брюках начал их разгонять. И я услышал новое слово: провокация.
Ребята сломали деревянные ящики дяди Карапета. Порвали матрацы, одеяла, подушки. Покричали, посвистели, выругались. И взяв Карапета с собой, вышли со двора. Вот так мы входили в дома армян, разбивали зеркала, ели фрукты, пили компоты, спускали с цепи собак. Примерно за 2 часа мы собрали из разных мест 12 пожилых армян. При каждой возможности ребята били шедших впереди армян. Человек в военных брюках возглавляющий шествие, пытался что-то объяснить ребятам, помешать им бить армян, отталкивал их. Человек в военных брюках часто повторял новое для меня слово: провокация … провокация … провокация.