# Рынок
... Было лето, но в лесу пахло осенью. Опавшие в прошлом году листья не успели, прогнив, смешаться с землей. Я вспомнил районный рынок. Долгие годы под большим деревом у входа на рынок попрошайничала немая женщина. Когда дети жившие поблизости доводили ее, немая, собрав камни вокруг себя, начинала кидать камни куда попало. Она всегда клала камни рядом с собой. О ее прошлом никто не знал. Откуда она пришла, где родилась, чем занималась прежде. В один прекрасный день она села под дерево у входа на рынок и начала попрошайничать. По вечерам немая попрошайка исчезала. А утром внезапно появлялась и садилась под дерево. О ней ходили всякие разговоры. Говорили, что у немой женщины много денег. Собранные деньги она где-то прячет. Местные ребята несколько раз ходили за немой попрошайкой, выслеживали ее, чтобы найти деньги, но ничего не получалось. Немая внезапно исчезала. Никто не знал, где она спит, где живет. Для того, чтобы спрятать место своего жительства в провинции, где все друг друга хорошо знают, нужен большой талант. Поэтому о немой ходил не один, а несколько слухов. Некоторые говорили, что это попрошайка является агентом, другие - что она в детстве сбежала из детдома. Люди редко давали ей деньги. В медную миску, стоявшую перед ней, кидали копейки в основном деревенские жители, или люди, приехавшие из другого района. Копейки, падая в медную миску, издавали странный звон. Этот звон я хорошо помню. Хотя это и было очень рискованно, но я несколько раз подходил очень близко и внимательно рассматривал немую попрошайку. Это было очень рискованно. Она в любую минуту могла схватить один из камней и бросить в меня. Дети, живущие рядом с рынком, не давали ей покоя. Они кидали в нее дохлыми мышами, лягушками, и убегали. Поэтому немая женщина смотрела на каждого пришедшего на рынок без родителей ребенка, как на врага. Она ловко хватала один из лежащих рядом камней и бросала. Иногда она попадала камнем в голову детям. Несколько раз ломала окна в доме быта. Милиционеры ее не трогали. За сломанные стекла, разбитые головы, ее в милицию не уводили. Этот факт усилил разговоры о том, что немая попрошайка является агентом, и эти сплетни охватывали все более широкий ареал. Милиционер Т., носивший в кобуре вместо пистолета чищеные орехи, милосердно относился к немой. Т. прохаживался между рядами, где продавали чищеные орехи, у каждого продавца справляясь о здоровье, брал из мешка горсть орехов и клал себе в кобуру. Каждый день Т. давал немой попрошайке горсть орехов. Настал день, когда немая женщина в последний раз попрошайничала, сидя под деревом у входа в районный рынок. После того дня она исчезла. Больше ее никто нигде не видел Она, исчезла так же таинственно, как и появилась. Кем она была, откуда пришла, куда ушла, где родилась, где жила, так и осталось тайной.
В нескольких метрах от дерева, под которым сидела та немая, молоканские женщины продавали длинные, тонкие пирожки с картошкой. Чтобы пирожки не остыли, ведро с пирожками накрывали белым полотенцем. Я очень любил молоканские пирожки. Часто шел с мамой на рынок только ради того, чтобы поесть молоканских пирожков. Вкус тех пирожков я помню до сих пор. Я, не заходил на рынок, не поев пирожков. Каждое воскресенье ел 4-5 штук и запивал их бутылкой грушевого лимонада. Только ради этого я соглашался ходить за мамой между рядами с овощами, молочными продуктами, фруктами и тащить корзины, какие мог поднять. Мой средний брат в очень редких случаях шел на рынок. Мама вела его с собой вынужденно - если меня не было дома. Брат заставлял ее покупать на рынке все, что видел. Когда она не покупала, он кричал. Ругался. Не помогал маме нести корзины. Или убегал с рынка домой. В этом смысле я был намного более сговорчивым ребенком. Меня можно было уговорить за 4-5 молоканских пирожков и бутылку грушевого лимонада. Ходить по воскресеньям на рынок было для людей района священным ритуалом. На рынок должен был пойти даже тот, у кого дома было все (овощи, фрукты, сыр). На человека, который ходил в воскресенье на рынок и ничего не покупал, смотрели как на несчастного. Мы с матерью шли на рынок пешком, а возвращались на такси. Возвращаться домой на такси было одним из веселых развлечений. Потому что я садился на переднее сиденье. Когда такси тормозило перед воротами, дети шумно и радостно выходили во двор. Мы вносили корзины домой, и они копались в корзинах, чтобы поскорее узнать, что мы купили. За крупные, не червивые фрукты начиналась драка. Я же брал свою долю, самые лучшие фрукты, еще на рынке или по дороге, пока мы не доехали домой. И это была одна из причин, моего хождения на рынок. Вообще, возвращаясь с рынка, я чувствовал в себе ловкость, мудрость. Я встречал на рынке своих учителей. Спрашивал у продавцов цены. Они вынуждены были мне отвечать. И от этого я получал особое удовольствие. Мне нравилось слушать рыночный шум-гам, наблюдать за торгующимися людьми, ходить между рядами с овощами, фруктами, молочными продуктами.
В один из дней две женщины - две старые подруги - стояли возле мясного магазина и говорили о подорожании баранины, о мирских делах, наглости молодежи, о том, как библиотекарша сбежала с русским офицером в Россию, о сериале «Санта-Барбара». За неделю у них накопилось много тем для беседы. Как и все провинциалки в возрасте, и эти старые подруги могли говорить одновременно о разных вещах. Женщины, перебивая друг друга, говорили, говорили, говорили... Потом обе умолкли. Все темы были исчерпаны. Резкое прекращение разговора обескуражило обеих. Они хотели еще посплетничать.
Возле двух старых подруг стояла собака. Раньше и сейчас, всю жизнь эта собака была ничейной. У нее не было клички. Собаку не волновало то, что она никому не принадлежит, то, что у нее нет клички, даже нет определенного цвета. Она - безымянная, бесцветная - свободно, комфортно ходила сама по себе. Мясники не трогали эту бесхозную, безымянную собаку. Напротив, после удачной торговли, будучи в прекрасном настроении, они бросали собаке мясо. В тот день Б. по прозвищу «Цыпленок» постригся и дал парикмахеру вместо денег 5 цыплят в коробке. Прозвище «Цыпленок» никак не подходило кучерявому, большерукому, высокому Б. Он водил инкубаторскую машину. На машине была картинка с тремя только что вылупившимися цыплятами. Поэтому люди дали большерукому, смуглому, кучерявому мужчине такое прозвище - «Цыпленок». Он был любителем всяких церемоний. Ему нравилось присутствовать на поминках, на свадьбах, и даже на чрезвычайных происшествиях - на драке, пожаре. Криминальную хронику в газетах он читал с особым удовольствием. Он знал наизусть все любовные песни прошлого века. На свадьбах он без устали и так воодушевленно танцевал, что казалось, танцуя, он может пройти по улицам, выйти из города, и пойти, куда угодно. О людях, которых ненавидел, он с презрением говорил: «Таких подлых людей я не видел даже в индийском кино».
Главный модник города У. стоял возле дома быта и курил сигарету с черным фильтром. Женщины, которые привезли из деревни на рынок фрукты, птицу, смотрели на курящего сигарету с черным фильтром, сверкающего У. с интересом и подозрением. На шее У. был повязан шелковый шарф, носы туфель были украшены чем-то блестящим. Карманы были окантованы зеленой тканью. На голову он надел белую кепку. Он часто смотрел на часы. В его одежде, движениях явно проглядывалось стремление обойти всех модников, и даже саму моду. Он задыхался от одиночества и тоски провинциальной жизни. Его странная одежда, высокомерие, чрезмерная аккуратность, столичные привычки раздражали окружающих. Мужчины района задевали модника У., бесили его. Вот и сейчас, какой-то мужчина выглянул из окна дома быта и крикнул У.: «Отойди в тень, помада на губах растает». Мужчины, попивавшие в чайхане чай, громко рассмеялись.
Участник Второй Мировой войны Р., торгующий семечками возле дома быта, не слыша, не понимая самого себя, в сотый, тысячный, стотысячный раз рассказывал о том, как взял в плен немецкого солдата. На нем был некогда красивый, но сейчас потертый испорченный желтый пиджак, на ногах высокие сапоги до колен. Концы нахлобученной на голову ушанки были смяты. В таком виде Р. был похож на подростка, который на потеху людям переоделся в старика. Словно пьяный маляр начал красить его во все цвета, а затем бросил и ушел. Одной рукой Р. перемешивал семечки, а другой держался за свою тонкую длинную бороду. Пижоны района говорили Р.: «Однажды ветер унесет твою бороду».
Участник Второй Мировой войны, проникся этими словами. Старик сильно боялся, что ветер унесет его бороду, и он опозорится перед людьми. Поэтому зимой и летом, в ветреную и спокойную погоду он придерживал одной рукой свою бороду. Жители района, в частности, живущие в центре, рядом с рынком, не покупали семечек у Р. Потому что Р. ковырялся в носу, чесал подмышками, а потом перемешивал семечки.
А сидящий возле Р. - слепой П. в молодости вел развратный, бурный, рискованный образ жизни. А в старости у него было одно удовольствие - вкусно поесть. На его худые руки, плечи, грудь, тушью было нанесено много слов, рисунков, знаков. Голос его был хриплым. В молодые годы он покинул райцентр, и вернулся сюда под старость, ослепнув. Говорили, что в молодости он, был известным каталой. Говорили, что глаза ему выкололи за нечестную игру. Дети рыночного квартала ненавидели слепого П. Они подшучивали и смеялись над его слепотой. А он говорил детям: «Мне уже не нужны глаза, я за свою жизнь видел все, что мне нужно». В слепом П. жил дешевый скептицизм, который выражался словами «сейчас все бесполезно». Он часто повторял своим хриплым голосом: «Сейчас все бесполезно».
Два человека, жизнь которых фактически закончилась - Р. и слепой П., хотя и стояли рядом, но не слышали и не видели друг друга. Каждый был рад тому, что другой его не беспокоит. Два старика, жизнь которых фактически закончилась, не были никому нужны, ни в мирное, ни в военное время. Они ни на что не годились. Сидели и ждали смерти...
А возле продуктового магазина стоял могильщик М. В одной руке он держал бокал с пивом, в другой - кильку. Старый могильщик рыл могилы моему деду, отцу, бабушке по отцу. М. наизусть знал историю жизни каждого, кому рыл могилу. Если вы хотите узнать, кто в каком году родился, когда пошел в армию, когда женился, какую зарплату получал, обратитесь к крепкой памяти могильщика. Он сильно пил. Хорошо говорил на русском. Когда сердился, ругался на русском языке. Странно, никто не обижался на его ругань. В тот день у могильщика М. раскраснелись лицо и шея. Кажется, он пил со вчерашнего дня. Пристрастие к выпивке этого старика, вырывшего могилы почти для половины жителей райцентра, понять было несложно. Держа в одной руке бокал пива, а в другой кильку, он кричал: «Человеку для вечного спокойствия нужно два метра земли». В этом человеке, как и у шекспировских могильщиков, сочетались философия и юмор. Вороны, испуганные голосом М., полетели в сторону кладбища, к своим гнездам.
Кого только тут, на рынке, не было. Все сумасшедшие райцентра собирались по воскресеньям на рынок. Ни один сумасшедший не лез на территорию другого. Каждый зарабатывал собственными методами. Сумасшедший С., разбирал игрушки, купленные в «Детском мире». Потом мастерил из разобранных львят, машин, медвежат какую-то новую игрушку, похожую на работу художника-авангардиста. У него были свои клиенты. Разобранные и собранные заново игрушки у С. покупали русские офицеры. Безумец С. в молодости был аккуратным, грамотным человеком с тонким вкусом, но теперь получал удовольствие от своей неряшливости, безумства, длинных спутанных волос. Молодость свою он провел в России. С местными он не разговаривал. Он говорил только раз в неделю, по воскресеньям - с русскими офицерами. Говоря с офицерами, он оживал, его лицо приобретало какое-то выражение, смысл. Чувствовалось, что он с нетерпением ждет воскресенья. Офицеры приносили сумасшедшему С. книги, консервы, одежду, ремни, сигареты. Как и о каждом сумасшедшем, о С. тоже ходили разговоры. Некоторые говорили, что в молодости С. был очень образованным. А другие говорили, что в России С. украл деньги с места работы и прикинулся сумасшедшим, чтобы избежать тюрьмы. А некоторые говорили, что С. выпил и уснул на кладбище, на могиле. Ночью какое-то животное лизнуло его в лицо и он, проснувшись, закричал в ужасе, и с того времени сошел с ума. В его образованности никто не мог усомниться. Русские офицеры уважали С., говорили с ним весьма дружелюбно.
Уважение русских офицеров, С., скорее всего, завоевал своей образованностью. Его морщинистый лоб говорил о многом: голоде, любви, романтических приключениях, ужасных происшествиях, о находках и потерях, снова обретенном и вновь потерянном богатстве...
С. считался самым спокойным, самым умным из всех сумасшедших райцентра. В тесном, относительно закрытом месте между магазином, где продавали ткани и магазином, где продавали мыло, происходили совсем другие события. Ребята с рыночного квартала, окружив Сумасшедшую З. на площадке между двумя магазинами, просили ее поднять юбку. Сумасшедшая З. не носила белья. За один, два, три манатов она поднимала юбку и показывала свое «гнездышко» людям. Иногда, когда ребята просили и умоляли, она поднимала юбку и показывала им свое «гнездо» бесплатно. В тот день ребята хотели бесплатно посмотреть на нее. Кто как умел, пытался сладкими словами уговорить З. Ребята врали о том, какая она красивая. З. верила этой лжи, и, уже смягчившись, готова была поднять юбку. Но ей еще хотелось слушать о том, как она прекрасна. Ребята говорили что З. - первая красавица района. Все женщины завидуют ей. Все парни района сходят по З. с ума. И она всему этому верила. Она схватилась за края юбки и подняла ее. Ребята с рыночного квартала, крича, вышли из-за двух магазинов, чтобы посмеяться вдоволь. З. опустила юбку. Женщины, приехавшие из села торговать на рынке фруктами, птицей, сыром, тихо посмеивались. Для того, чтобы скрыть свой смех, они прикрывали рот краем платков. А сумасшедшая З. смутилась. Ребята снова ее обманули. На ее лице читалось сожаление из-за того, что она показала ребятам свое «гнездо» бесплатно. А ребята все смеялись. От смеха у них перехватывало дыхание. Торгующая всякой всячиной и крепкая на словцо женщина по имени К., посмотрела на ребят и сказала: «Что вы хотите от этой бедной сумасшедшей, идите я вам покажу еще лучше».
В этот момент случилось страшное. Два снаряда упали на рынок. Ударная волна была не столь сильной, но звук был страшным и ужасным. Всего один снаряд уничтожил многолетний устой рынка, его жизнь. Лица исказились от страха смерти. Цыплята, гуси, курица, фрукты, яйца - все смялось под ногами. Всего 10 минут назад продавцы, и покупатели торговались, пытаясь, одни продать подороже, а другие купить подешевле курицу, цыплят, и фрукты. И вот, один снаряд, упав на рынок, лишил людей удовольствия этой торговли. Голоса боявшихся смерти людей, и растоптанной птицы перемешались. Каждый лез туда, куда мог. Каждый, желая остаться в живых, искал место, чтобы убежать, спрятаться. Шумный рынок опустел через 10 минут. На рынке не осталось никого живого, кроме бесхозной, бесцветной, безымянной собаки и смятых под ногами птиц. Несколько человек погибли, не успев закричать. Рынок замер, словно к нему прикоснулся волшебной палочкой чародей из сказки. Перед мясным магазином висели бараньи туши. Дым от мангала возле шашлычной окутал все вокруг. Из дома быта слышался шум какого-то не выключенного прибора. Все свидетельствовало о том, что здесь только что шла бойкая торговля, стоял шум-гам. Только люди вдруг исчезли. Таким и остался в моей памяти любимый рынок. Рынок, замерший от прикосновения чародея...
В нескольких метрах от дерева, под которым сидела та немая, молоканские женщины продавали длинные, тонкие пирожки с картошкой. Чтобы пирожки не остыли, ведро с пирожками накрывали белым полотенцем. Я очень любил молоканские пирожки. Часто шел с мамой на рынок только ради того, чтобы поесть молоканских пирожков. Вкус тех пирожков я помню до сих пор. Я, не заходил на рынок, не поев пирожков. Каждое воскресенье ел 4-5 штук и запивал их бутылкой грушевого лимонада. Только ради этого я соглашался ходить за мамой между рядами с овощами, молочными продуктами, фруктами и тащить корзины, какие мог поднять. Мой средний брат в очень редких случаях шел на рынок. Мама вела его с собой вынужденно - если меня не было дома. Брат заставлял ее покупать на рынке все, что видел. Когда она не покупала, он кричал. Ругался. Не помогал маме нести корзины. Или убегал с рынка домой. В этом смысле я был намного более сговорчивым ребенком. Меня можно было уговорить за 4-5 молоканских пирожков и бутылку грушевого лимонада. Ходить по воскресеньям на рынок было для людей района священным ритуалом. На рынок должен был пойти даже тот, у кого дома было все (овощи, фрукты, сыр). На человека, который ходил в воскресенье на рынок и ничего не покупал, смотрели как на несчастного. Мы с матерью шли на рынок пешком, а возвращались на такси. Возвращаться домой на такси было одним из веселых развлечений. Потому что я садился на переднее сиденье. Когда такси тормозило перед воротами, дети шумно и радостно выходили во двор. Мы вносили корзины домой, и они копались в корзинах, чтобы поскорее узнать, что мы купили. За крупные, не червивые фрукты начиналась драка. Я же брал свою долю, самые лучшие фрукты, еще на рынке или по дороге, пока мы не доехали домой. И это была одна из причин, моего хождения на рынок. Вообще, возвращаясь с рынка, я чувствовал в себе ловкость, мудрость. Я встречал на рынке своих учителей. Спрашивал у продавцов цены. Они вынуждены были мне отвечать. И от этого я получал особое удовольствие. Мне нравилось слушать рыночный шум-гам, наблюдать за торгующимися людьми, ходить между рядами с овощами, фруктами, молочными продуктами.
В один из дней две женщины - две старые подруги - стояли возле мясного магазина и говорили о подорожании баранины, о мирских делах, наглости молодежи, о том, как библиотекарша сбежала с русским офицером в Россию, о сериале «Санта-Барбара». За неделю у них накопилось много тем для беседы. Как и все провинциалки в возрасте, и эти старые подруги могли говорить одновременно о разных вещах. Женщины, перебивая друг друга, говорили, говорили, говорили... Потом обе умолкли. Все темы были исчерпаны. Резкое прекращение разговора обескуражило обеих. Они хотели еще посплетничать.
Возле двух старых подруг стояла собака. Раньше и сейчас, всю жизнь эта собака была ничейной. У нее не было клички. Собаку не волновало то, что она никому не принадлежит, то, что у нее нет клички, даже нет определенного цвета. Она - безымянная, бесцветная - свободно, комфортно ходила сама по себе. Мясники не трогали эту бесхозную, безымянную собаку. Напротив, после удачной торговли, будучи в прекрасном настроении, они бросали собаке мясо. В тот день Б. по прозвищу «Цыпленок» постригся и дал парикмахеру вместо денег 5 цыплят в коробке. Прозвище «Цыпленок» никак не подходило кучерявому, большерукому, высокому Б. Он водил инкубаторскую машину. На машине была картинка с тремя только что вылупившимися цыплятами. Поэтому люди дали большерукому, смуглому, кучерявому мужчине такое прозвище - «Цыпленок». Он был любителем всяких церемоний. Ему нравилось присутствовать на поминках, на свадьбах, и даже на чрезвычайных происшествиях - на драке, пожаре. Криминальную хронику в газетах он читал с особым удовольствием. Он знал наизусть все любовные песни прошлого века. На свадьбах он без устали и так воодушевленно танцевал, что казалось, танцуя, он может пройти по улицам, выйти из города, и пойти, куда угодно. О людях, которых ненавидел, он с презрением говорил: «Таких подлых людей я не видел даже в индийском кино».
Главный модник города У. стоял возле дома быта и курил сигарету с черным фильтром. Женщины, которые привезли из деревни на рынок фрукты, птицу, смотрели на курящего сигарету с черным фильтром, сверкающего У. с интересом и подозрением. На шее У. был повязан шелковый шарф, носы туфель были украшены чем-то блестящим. Карманы были окантованы зеленой тканью. На голову он надел белую кепку. Он часто смотрел на часы. В его одежде, движениях явно проглядывалось стремление обойти всех модников, и даже саму моду. Он задыхался от одиночества и тоски провинциальной жизни. Его странная одежда, высокомерие, чрезмерная аккуратность, столичные привычки раздражали окружающих. Мужчины района задевали модника У., бесили его. Вот и сейчас, какой-то мужчина выглянул из окна дома быта и крикнул У.: «Отойди в тень, помада на губах растает». Мужчины, попивавшие в чайхане чай, громко рассмеялись.
Участник Второй Мировой войны Р., торгующий семечками возле дома быта, не слыша, не понимая самого себя, в сотый, тысячный, стотысячный раз рассказывал о том, как взял в плен немецкого солдата. На нем был некогда красивый, но сейчас потертый испорченный желтый пиджак, на ногах высокие сапоги до колен. Концы нахлобученной на голову ушанки были смяты. В таком виде Р. был похож на подростка, который на потеху людям переоделся в старика. Словно пьяный маляр начал красить его во все цвета, а затем бросил и ушел. Одной рукой Р. перемешивал семечки, а другой держался за свою тонкую длинную бороду. Пижоны района говорили Р.: «Однажды ветер унесет твою бороду».
Участник Второй Мировой войны, проникся этими словами. Старик сильно боялся, что ветер унесет его бороду, и он опозорится перед людьми. Поэтому зимой и летом, в ветреную и спокойную погоду он придерживал одной рукой свою бороду. Жители района, в частности, живущие в центре, рядом с рынком, не покупали семечек у Р. Потому что Р. ковырялся в носу, чесал подмышками, а потом перемешивал семечки.
А сидящий возле Р. - слепой П. в молодости вел развратный, бурный, рискованный образ жизни. А в старости у него было одно удовольствие - вкусно поесть. На его худые руки, плечи, грудь, тушью было нанесено много слов, рисунков, знаков. Голос его был хриплым. В молодые годы он покинул райцентр, и вернулся сюда под старость, ослепнув. Говорили, что в молодости он, был известным каталой. Говорили, что глаза ему выкололи за нечестную игру. Дети рыночного квартала ненавидели слепого П. Они подшучивали и смеялись над его слепотой. А он говорил детям: «Мне уже не нужны глаза, я за свою жизнь видел все, что мне нужно». В слепом П. жил дешевый скептицизм, который выражался словами «сейчас все бесполезно». Он часто повторял своим хриплым голосом: «Сейчас все бесполезно».
Два человека, жизнь которых фактически закончилась - Р. и слепой П., хотя и стояли рядом, но не слышали и не видели друг друга. Каждый был рад тому, что другой его не беспокоит. Два старика, жизнь которых фактически закончилась, не были никому нужны, ни в мирное, ни в военное время. Они ни на что не годились. Сидели и ждали смерти...
А возле продуктового магазина стоял могильщик М. В одной руке он держал бокал с пивом, в другой - кильку. Старый могильщик рыл могилы моему деду, отцу, бабушке по отцу. М. наизусть знал историю жизни каждого, кому рыл могилу. Если вы хотите узнать, кто в каком году родился, когда пошел в армию, когда женился, какую зарплату получал, обратитесь к крепкой памяти могильщика. Он сильно пил. Хорошо говорил на русском. Когда сердился, ругался на русском языке. Странно, никто не обижался на его ругань. В тот день у могильщика М. раскраснелись лицо и шея. Кажется, он пил со вчерашнего дня. Пристрастие к выпивке этого старика, вырывшего могилы почти для половины жителей райцентра, понять было несложно. Держа в одной руке бокал пива, а в другой кильку, он кричал: «Человеку для вечного спокойствия нужно два метра земли». В этом человеке, как и у шекспировских могильщиков, сочетались философия и юмор. Вороны, испуганные голосом М., полетели в сторону кладбища, к своим гнездам.
Кого только тут, на рынке, не было. Все сумасшедшие райцентра собирались по воскресеньям на рынок. Ни один сумасшедший не лез на территорию другого. Каждый зарабатывал собственными методами. Сумасшедший С., разбирал игрушки, купленные в «Детском мире». Потом мастерил из разобранных львят, машин, медвежат какую-то новую игрушку, похожую на работу художника-авангардиста. У него были свои клиенты. Разобранные и собранные заново игрушки у С. покупали русские офицеры. Безумец С. в молодости был аккуратным, грамотным человеком с тонким вкусом, но теперь получал удовольствие от своей неряшливости, безумства, длинных спутанных волос. Молодость свою он провел в России. С местными он не разговаривал. Он говорил только раз в неделю, по воскресеньям - с русскими офицерами. Говоря с офицерами, он оживал, его лицо приобретало какое-то выражение, смысл. Чувствовалось, что он с нетерпением ждет воскресенья. Офицеры приносили сумасшедшему С. книги, консервы, одежду, ремни, сигареты. Как и о каждом сумасшедшем, о С. тоже ходили разговоры. Некоторые говорили, что в молодости С. был очень образованным. А другие говорили, что в России С. украл деньги с места работы и прикинулся сумасшедшим, чтобы избежать тюрьмы. А некоторые говорили, что С. выпил и уснул на кладбище, на могиле. Ночью какое-то животное лизнуло его в лицо и он, проснувшись, закричал в ужасе, и с того времени сошел с ума. В его образованности никто не мог усомниться. Русские офицеры уважали С., говорили с ним весьма дружелюбно.
Уважение русских офицеров, С., скорее всего, завоевал своей образованностью. Его морщинистый лоб говорил о многом: голоде, любви, романтических приключениях, ужасных происшествиях, о находках и потерях, снова обретенном и вновь потерянном богатстве...
С. считался самым спокойным, самым умным из всех сумасшедших райцентра. В тесном, относительно закрытом месте между магазином, где продавали ткани и магазином, где продавали мыло, происходили совсем другие события. Ребята с рыночного квартала, окружив Сумасшедшую З. на площадке между двумя магазинами, просили ее поднять юбку. Сумасшедшая З. не носила белья. За один, два, три манатов она поднимала юбку и показывала свое «гнездышко» людям. Иногда, когда ребята просили и умоляли, она поднимала юбку и показывала им свое «гнездо» бесплатно. В тот день ребята хотели бесплатно посмотреть на нее. Кто как умел, пытался сладкими словами уговорить З. Ребята врали о том, какая она красивая. З. верила этой лжи, и, уже смягчившись, готова была поднять юбку. Но ей еще хотелось слушать о том, как она прекрасна. Ребята говорили что З. - первая красавица района. Все женщины завидуют ей. Все парни района сходят по З. с ума. И она всему этому верила. Она схватилась за края юбки и подняла ее. Ребята с рыночного квартала, крича, вышли из-за двух магазинов, чтобы посмеяться вдоволь. З. опустила юбку. Женщины, приехавшие из села торговать на рынке фруктами, птицей, сыром, тихо посмеивались. Для того, чтобы скрыть свой смех, они прикрывали рот краем платков. А сумасшедшая З. смутилась. Ребята снова ее обманули. На ее лице читалось сожаление из-за того, что она показала ребятам свое «гнездо» бесплатно. А ребята все смеялись. От смеха у них перехватывало дыхание. Торгующая всякой всячиной и крепкая на словцо женщина по имени К., посмотрела на ребят и сказала: «Что вы хотите от этой бедной сумасшедшей, идите я вам покажу еще лучше».
В этот момент случилось страшное. Два снаряда упали на рынок. Ударная волна была не столь сильной, но звук был страшным и ужасным. Всего один снаряд уничтожил многолетний устой рынка, его жизнь. Лица исказились от страха смерти. Цыплята, гуси, курица, фрукты, яйца - все смялось под ногами. Всего 10 минут назад продавцы, и покупатели торговались, пытаясь, одни продать подороже, а другие купить подешевле курицу, цыплят, и фрукты. И вот, один снаряд, упав на рынок, лишил людей удовольствия этой торговли. Голоса боявшихся смерти людей, и растоптанной птицы перемешались. Каждый лез туда, куда мог. Каждый, желая остаться в живых, искал место, чтобы убежать, спрятаться. Шумный рынок опустел через 10 минут. На рынке не осталось никого живого, кроме бесхозной, бесцветной, безымянной собаки и смятых под ногами птиц. Несколько человек погибли, не успев закричать. Рынок замер, словно к нему прикоснулся волшебной палочкой чародей из сказки. Перед мясным магазином висели бараньи туши. Дым от мангала возле шашлычной окутал все вокруг. Из дома быта слышался шум какого-то не выключенного прибора. Все свидетельствовало о том, что здесь только что шла бойкая торговля, стоял шум-гам. Только люди вдруг исчезли. Таким и остался в моей памяти любимый рынок. Рынок, замерший от прикосновения чародея...