Интервью Ниязи Мехти общественно-политическому журналу «Новое время».
В чем выражается сейчас «баланс геополитических интересов» вокруг Карабахского конфликта, и какое значение имеет этот баланс для процесса урегулирования?
Мой ответ будет связан с методологическим аспектом всяких вопросов, связанных с мотивом «геополитические интересы». Есть один недостаток в нем. Упрощение, которое вносится им слишком часто не служит «научному упрощению», а вызывает разные конспиралогические мифотворчества.
Оперируя в связи с Карабахским конфликтом геополитическими аргументами, мы часто создаем линейные построения виновных и невиновных актеров действия, хороших и плохих последствий их акций. К сожалению, современная политология не дает ни теорию, не язык описания, адекватные к иному подходу. Между тем, в физике теории сложных систем, синергетика стали потребной из-за необходимости постижения нелинейных процессов. В философии для сложных ситуаций была разработана так называемая диалектическая логика. Но марксисты слишком переувеличивали, слишком абсолютизировали ее возможности. В последнее время в философии также начали активно рассуждать о нелинейном (нон-линиарном) мышлении, о нелинейной логике. Так вот, диалектическая логика может эффективно применена только как вспомогательный инструмент, уровень нелиниарного процесса познания, но не обратно. Это означает, что диалектическое обыгрывание каких-то фигур мира может быть рассмотрено как частный факт в рамках нелинейной модели мира.
Если после этого методологического отступления возвратиться к вашему вопросу о Карабахе, то должен признаться, что по этой проблеме всем нам не хватает исследований, стремящихся стать чуткими к нон-линиарным процессам. Как должна решаться карабахская проблема? «Выгодный для нас вариант» в каждой стороне понимается линиарно, причем эта линиарно понятая выгода вырисовываться в «координатах» современных событий, тогда как такая выгода не может оставаться неизменным и в будущем. Ведь выгодность Бин Ладена для США во времена оккупации Афганистана Советским Союзом, со временем обернулась для них же катастрофической опасностью.
Линиарное мышление проблему решения межэтнических конфликтов понимает только в терминах
окончательного решения, тогда как нон-линиарное мышление знает, что в этой сфере может быть ситуации, относительно которых верным будет подход
«вечного» решения. Мне кажется, что в Испании правительственный подход к баскскому вопросу ориентируется на идею «вечно решаемых конфликтов», тогда как баскские радикалы мыслят процесс в терминах окончательного решения. Россия в связи с чеченским конфликтом не смогла создать ситуацию «вечного» решения, поэтому была вынуждена избрать путь «хирургического» вмешательства. Добавим, что, в основном, соблюдение Прав Человека содействует тому, что стороны конфликта психологически настраиваются, или соглашаются на перспективу «вечно решаемых конфликтов».
Еще один пример. Нон-линиарное мышление знает, что бывает конфликты, для которых следует создать ситуацию естественного погашения, умиротворения. Нон-линиарное мышление при своем подходе не способно учитывать такие перспективы.
Вот, при учете нон-линиарных процессов, приходится построить более сложные и многотактные варианты концепции для решения конфликтов, для понимания выгоды от решения конфликтов, и шире, для постижения национальных интересов, на что, увы, не хватает ни достаточной теоретической базы, ни достаточной прогностической, футурологической способности.
Добавим, что вопросы кто виноват, а кто не виноват в течении всего конфликта и ответы на них опять носят линиарный характер.
Нам в Азербайджане, вообще, не хватает нон-линиарности в понимании «баланс геополитических интересов» вокруг Карабахского конфликта, хотя термин «баланс» как будто наводит на мысль о системе компенсаций, которая иногда имеет нелинейный характер. Из-за линиарности геополитического мышления нам кажется, что главные геополитические актеры, озобоченные в силу разных мотивов ситуацией в Карабаха действуют по принципу «знаю – действую – занят достижением заранее намеченной цели». В этой схеме нет места существенным коррективам, отклонениям, уступкам, разочарованиям. И главное нам не хватает знание что Россия, Европа, США, Турция и Иран сами могут быть заложниками нон-линиарных процессов как внутри, так и вне себя.
К каким главным выводам можно прийти после признания независимости Косово, может ли это признание стать исключением из принятых международных правил?
По-моему, в оценке факта признания независимости Косова упускается из виду один аспект. Дело в том, что до Косова сепаратистские движения в мире, какие бы не давали им моральные, исторические, этнические основания, оправдания, велись с мрачным ощущением будущего из-за неопределенных международных правовых перспектив. Тайвань не был признан США, признание Северного Кипра Турцией, хотя было «понятно» остальному миру с этнической точки зрения (ведь по отношению к Турции из-за этого не были применены принципиальные санкции) но все же не вызвало аналогичных признаний со стороны, даже дружественных ей восточных стран. В мире и в Международном Праве существовало само собой разумеющееся мнение, что та страна, которая признает «государство», возникшее в результате сепаратизма допустит действие, представляющее угрозу Международному Праву. Страны по разному выражали свои симпатии и поддержку таким новым «государствам», но не решались на трансформацию своих симпатий в официальные признания.
Так вот, Косово разрушило эту ситуацию. Отныне, по-моему прогнозу, страны легко будут трансформировать свои симпатии, вытекающие из этнической, или религиозной солидарности в официальное признание. Всякое тиражирование уменьшает воздействие первоначального факта. Поэтому после Косова в мире, наверное, акция непризнания (соответственно и и признания) удешевиться в ценности, коей она имела в последние десятилетия.
Какие международные институты, с Вашей точки зрения, могут реально способствовать безопасности армянского (в вашем случае - азербайджанского) народа, и каков сейчас лучший формат международного посредничества для армянской (в вашем случае – азербайджанской ) стороны?
Мне кажется, что каков бы не был этот институт, при нем должен быть Суд по Правам Человека на Южном Кавказе, куда могли бы обращаться и азербайджанцы и армяне, и кроме того, этот институт должен обладать силой санкций, болезненной для Южно-Кавказских государств. Уже эти признаки наводят на мысль, что должна быть специализация этого международного института по Южно-кавказским государствам с целью защиты Прав меньшинств. И туда должны быть включены также представители этих государств и этнических меньшинств.
Есть два подхода в вопросе значения геополитики: от конфликтующих сторон ничего не зависит и, урегулирование будет тогда, когда это станет угодно сверхдержавам, и второе мнение, что урегулирование зависит только от сторон конфликта, и сложные геополитические процессы, препятствующие урегулированию, - это всего лишь удобные оговорки для сторон. Какое из этих двух объяснений, на Ваш взгляд, обоснованней?
Конечно, история с Косово, события в Ираке показывают, что Сверхдержавы силовым путем могут погасить конфликты, хотя, «погашение» не всегда входит в категорию «решение конфликта», а тем более «справедливое решение конфликта». Если США, или Россия видели бы, к примеру, в лице Азербайджана злейшего и вечного врага, это как-то оправдывало бы возможность грубого несправедливого «решения» конфликта. Но кажется, кроме Армении никто не «удостаивает» Азербайджан такой оценкой.
Сверхдержавам по плечу заставить стать на колени почти все маленькие страны. Но так как я не представляю основных геополитических игроков отягощенных злобой против Азербайджана, думаю, что они предпочитают такое решение конфликта, которое не вызвало бы глубокой ненависти против Запада и/или против России (хотя, признаюсь, факт Косова требует внесения некоторой коррективы в однозначность такого убеждения).
Если из сверхдержав взять США, то я думаю, что в их политике есть следующие взаимокорректирующие, взаимосдерживающие принципы: во-первых, принцип «нельзя одновременно успеть везде», во-вторых, «есть регионы, народы, в которых ошибки США не будут катастрофичными», т.е. такие ошибки, если они будут допущены, всегда можно исправит. По-моему, Карабахский конфликт для Запада тот конфликт, который ошибочность растягивания, ошибочность частных шагов не представляется катастрофичными. Оттого его решение так затягивается.
Общее и отличие в конфликтах на пространстве бывшего СССР (Карабахского, Абхазского, Южно-Осетинского, Чеченского, Приднестровье)?
Мой ответ здесь тоже будет носить методологический характер. В философии есть идея о «семейных сходствах». Л.Витгенштейн разработал ее для того, чтобы показать: не всегда события, подведенные под одно имя, под одно понятие имеют общее для всех свойства (соответственно, и одну сущность). Бывают случаи, когда факты под одним именем обладают сходством между собой так как в семье, где вовсе не все дети похожи друг на друга. Сын может быть похож на деда, дочь на мать, а другой сын на отца и на мать.
Теперь я могу сказать, что перечисленные вами конфликты, возможно, что объединены не общей сутью, а образуют класс по принципу семейного сходства. Я не специалист по этническим конфликтам, поэтому, не знаю, есть ли исследования по перечисленным вами конфликтам, в которых фиксируются тождества и различия по принципу семейных сходств. Но ясно одно, если конфликты имеют существенную общность, тогда к ним могут применить один рецепт решения с некоторыми модификациями, учитывающими местную специфику. Но если здесь события объединены на основе семейных сходств, то и решения должны составляться соответственно.
Когда-то для решения Карабахского конфликта я предлагал модель «аномальной автономии» (Resolution of Conflicts in the Caucasus according to the Principle of ‘Semiotic Anomalies’. – “Marko Polo” magazine. Supplement to “Acque & Terre”. 2/2000). Она по моему замыслу имела не практическое, а теоретическое значение, т.е. я пытался показать, что в пакет рекомендаций для решения межэтнических конфликтов могут быть включены и разные символико-семиотические правила. На базе этой модели я пришел к такому дискурсу как «виртуализация конфликтов». Теперь в ответ на ваш вопрос могу сказать, что человечество должно найти разные способы виртуализации конфликтов – если конкретизировать сказанное мною, можно добавить, что этнический характер сторон конфликта может быть таков, что символичекие уступки могут им давать моральное удовлетворение, тогда как в других случаях участники других конфликтов могут удовлетворяться, скажем, денежной компенсацией, или согласием одной из сторон на «унижение».
15-05-08
«Новое время»
